Олег Дивов - Оружие Возмездия

В парке мы выдернули Юлдашева из машины и принялись качать. Набежали любопытные, стали помогать. Механик дрыгал ногами в воздухе и радовался.

– Я думаю, – сказал капитан Масякин, надевая фуражку, – теперь у десанта не будет к нам глупых вопросов насчет каких-то несчастных деревяшек.

Как в воду глядел. Вот что значит опытный военный. Мы-то на всякий случай приготовились к худшему. Но за последующие три недели на полигоне ни один десантник к нам близко не подошел. Даже когда у всего лагеря сигареты кончились, и на одного солдата с окурком кидалось десятеро с протянутой рукой.

Нет, «голубые береты» ходили мимо и даже отворачивались.

Будто мы чумные какие.

Годом позже, утром на зарядке, мы увидели странное.

ББМ, пробежав три километра, заняла спортивный городок перед казармой и там лениво разминалась. Кто-то курил, сидя на турнике, кто-то учил молодежь правильно штурмовать амбразуру в полосе препятствий. Самые сознательные из дедов построились, выставили перед собой разрядника по легкой атлетике и теперь под его руководством делали растяжку.

Внезапно мимо нас пронеслись, громко пыхтя, несколько молодых людей, остриженных налысо. Судя по мальчишеской комплекции и выпученным глазам – черепа, еще не успевшие присягнуть на верность Родине. Свежее мясо. Молодые люди сходу приняли «упор лежа» и начали яростно отжиматься на кулаках.

На щебенке.

А она тут – это надо знать – была очень злая, остроконечная. На нее старались попусту не падать.

Нет, у нас в ББМ тоже раньше хватало выдумщиков-садистов (особенно запомнилась спортивно-массовая игра в фашистский концлагерь), но поставить молодых голыми руками на щебенку не догадался даже Орынбасар Кортабаевич Арынов. Пожалуй, у него хватило бы мозгов понять, что руки после такой физкультуры окажутся надолго испорчены. А нам руки требуются не только для онанизма и табакокурения. Мы руками, вообще-то, по Уставу воевать должны.

Лысые продолжали отжиматься. Рожи у них были малиновые, оттопыренные уши горели.

Рядом сидел на бревнышке капитан-десантник в щегольской, с иголочки, полевой форме.

И командовал: делай раз, делай два.

ББМ бросила разминку и начала медленно стягиваться к этому цирку. Вся бригада, как один человек.

Впереди шагали старшие призывы. Тут были не очень добрые люди, и откровенно злые люди, и просто дураки, и сволочь бессовестная – за многими приходилось следить, чтобы они не довели молодого бойца до попытки дезертирства. Но вся эта разношерстица шла, будто намагниченная, подивиться на редкое издевательство. И у распоследней нашей гниды лицо было удивленное: ишь ты, надо же!

Лысые выглядели неважно. Отжимались они уже из последних сил. Вероятно, их крепко загнали на пробежке. Кто-то из наших ткнул пальцем: гляди! Бригада недовольно загудела. Я присмотрелся и увидел, что под некоторыми кулаками щебенка стала розовой.

Капитан оглянулся и широко раскрыл глаза.

Перед ним стояли, руки в карманы, молодые люди, одетые с явными отступлениями от формы одежды номер два. Сплошь в кедах и тельняшках, многие с подтяжками и кожаными брючными поясами. Впереди я, голый по пояс, зато в красивых ярких кроссовках.

Лица у нас были мрачные.

– В чем дело? – через губу поинтересовался капитан.

ББМ молчала, не зная, как выразить свое отношение к происходящему.

Лысые перестали отжиматься. Они были уже все в слюнях и пене. Те, что покрепче, глядели на нас снизу вверх с живым интересом, благодарные за передышку.

– Разрешите обратиться? – я вынул руки из карманов.

– Обращайтесь. – процедил капитан.

– Вот это… – я никак не мог найти подходящие слова. – Голыми руками на щебенке… Это такая особая тренировка для десанта?

Капитан подумал и ответил:

– Идите отсюда.

– У них же кровь течет из пальцев, товарищ капитан!

– Молодой человек! – сказал капитан. – Не мешайте заниматься! Кру-гом!

ББМ дружно сплюнула под ноги, даже не думая выполнять команду.

Тогда отвернулся капитан. И сказал своим лысым:

– А вы не обращайте внимания. Из этих… – он ткнул пальцем за спину, – никогда не получатся десантники!

Как бригада принялась ржать – двадцать лет прошло, а помню.

Мы даже лысых перестали жалеть.

Да и чего их жалеть, смертников, если у них самоходные пушкари, и те должны через полчаса боя геройски откинуть сапоги.

У нас-то дивизион «рассчитан» в среднем на целых три часа.

Есть, чем гордиться.

Одной холодной армейской зимой в дверь 1-й батареи артполка Мулинской учебки вошел немолодой мужчина.

На голове его была папаха, а на плечах распахнутый бушлат, из-под которого виднелся погон с генеральской звездой.

Следом в батарею зашла небольшая, но внушительная свита.

– Батарея, смирно! – заорал страшным голосом дневальный. – Дежурный по батарее, на выход!

Прибежал сержант. Отдал честь. И заорал страшным голосом:

– Товарищ генерал-майор!!!

Свита генерала вылупила глаза. А тот слегка шевельнул плечами, и из-под бушлата показалась еще звезда.

Сержант от ужаса прервал доклад.

Тут как раз подскочил комбат. Отдал честь. Заорал страшным голосом:

– Товарищ генерал-лейтенант!!!

Про генерала позже в «Красной Звезде» писали: «Владимир Михайлович ценил острое слово, добрую шутку и сам был горазд на это». Так или иначе, командующий Московским военным округом не стал шутить сразу, а для начала повернул голову и недоуменно уставился на свой погон.

Тут, к счастью, подоспел со второго этажа командир дивизиона. Просочился через свиту, заткнул комбата и четко начал доклад:

– Товарищ генерал-полковник!..

– Ну, наконец-то, – перебил его генерал-полковник Архипов. – А то с вами тут, хе-хе, до полковника докатишься…

читает Автор

В армии самый непредсказуемый зверь – генерал.

Честно говоря, в Вооруженных Силах полно существ, манеры которых наводят на мысль о внеземном происхождении. Их речь странна, замашки дики, а мотивации не поддаются просчету. От них чего ни жди, они удивят вас рано или поздно по самые печенки.

Уж казалось, в ББМ запас чудачеств был исчерпан, спасибо до ядерного взрыва не додумались. А может, побоялись – вдруг не смешно получится. И тут один капитан, нимало не таясь, спёр из парка техники автомобильный прицеп. И сказал, что не отдаст. И послал всех на фиг. И ничего ему не было. Потому что решили: он же не танк угнал, правда? Хотя танк этот дурацкий стоит без дела, только место занимает, плохо стоит, сам в руки просится. Короче, товарищи офицеры, могло быть и хуже, верно? Да тут всегда может быть хуже, это армия. Вон, у ракетчиков один прапорщик вообще педераст. А наши только по бабам. Есть еще, чем гордиться.