Александр Александров-Федотов - Ты покоришься мне, тигр!

Весь процесс укрощения я разделяю на два периода.

Первый — собственно укрощение. На этом этапе изучается психология зверя: дрессировщик приучает его к себе, входит к нему в клетку, внушает зверю сознание своей силы, непобедимости.

Второй — дрессировка, то есть выработка у зверя условных рефлексов, полезных привычек и навыков, обучение различным трюкам.

Самое трудное на первом этапе — научить зверя понимать, что от него требуется. В школе, если между учителем и учеником возникает духовная связь, это облегчает воспитание и обучение. Со зверем такого контакта быть не может, так как нет единства целей: то, что для меня только средство (кормление), для зверя — цель. Но какая-то связь и симпатия все же возникают, без них было бы необыкновенно трудно и неуютно работать.

Хищные звери после дрессировки становятся более способными к жизни среди людей. Смягчается их нрав, развивается память на действия и вещи, на интонации человеческого голоса. Некоторые любители домашних животных утверждают, что собаки и кошки понимают кое-что из языка, на котором говорят их хозяева. Думаю, что хищники тоже.

Рискну сказать, что усовершенствованный человеком зверь может приобрести какие-то новые, более тонкие качества. На своих питомцах я убеждался в этом не раз. Интересно, не ведут ли таких же наблюдений и ученые? Может быть, действительно зверь способен развиваться интеллектуально.

Судите сами, ведь тигру или леопарду никогда не придет в голову скакать на лошади, если только эту лошадь ему не предстоит съесть. И он не будет ходить по буму, если только ему не нужно переправляться через ров или реку. А в цирке он обязан это делать и делает. Я думаю, что это не может не сказаться на его развитии.

Конечно, к цирковым трюкам у зверя нет склонности, о них он и понятия не имеет. Наверно, все манипуляции дрессировщика повергают его в великое изумление, зверю непонятна цель его действий. Ведь цель его на воле — еда, а дрессировщика он никогда не видит едящим. Несомненно, этот человек — большая загадка.

Не может быть, чтобы звери не старались ее разгадать. И усилия их в этом направлении — я знаю это по себе — не остаются бесплодными. Но, даже если это только моя фантазия, работа с крупными зверями обогащает самого человека, раскрывает в нем самом неизвестные стороны.

По собственному методу я выдрессировал десятки зверей. Но всегда хочется нового подтверждения своей правоты. Когда мне предложили сделать номер со смешанной группой хищников для румынской артистки Лидии Жиги, я охотно согласился, хотя условия, начиная со сроков и кончая составом зверей, были очень жесткие. Но и задача была увлекательной.

Звери побывали в руках у разных дрессировщиков и были основательно испорчены. Предстояло выправить их. А это всегда трудней. Но на трудностях методы и проверяются.

Первый раз номер Лидии Жиги я увидел в 1959 году в Ростове-на-Дону, во время гастролей румынского цирка. Ее группа состояла из льва, львицы и двух небольших леопардов, — обученных немецким дрессировщиком. Жига же была только исполнительницей, дрессировать зверей она не умела.

В клетке с хищниками нередко можно встретить людей, которые сами ни укрощать, ни дрессировать не умеют — им передают готовые номера. Такие артисты могут быть эффектными демонстраторами, но при малейшем нарушении работы, не зная процесса создания трюка, восстановить его не могут. И когда зверь выходит из повиновения, а это с ним случается время от времени, то демонстратор не знает, как восстановить свою власть.

На первой же репетиции я увидел, что Жига — артистка смелая, волевая, с молодым задором. Ей очень бы подошло показывать номер полудикой дрессировки. Но номера фактически не было и профессиональных навыков тоже, что сказывалось в… пренебрежении к зверям и опасности. Ей еще не приходилось переносить боль от их когтей и клыков, и поэтому она явно бравировала своей храбростью. Образ героической женщины у Лидии получался, но было видно, что она излишне об этом заботится и что, как ни странно, мешало верить в ее подлинную храбрость.

И Жигу и зверей всему надо было учить с самого начала.

Я поделился с артисткой моим опытом, старался научить ее технике дрессировки, поведению на манеже и всему тому, что требуется, чтобы быть укротителем. Но за две недели многому не научишь, да еще объясняясь через переводчика. Но начало было положено.

В шестьдесят четвертом году наша встреча была более продолжительной — четыре месяца, и мы успели сделать многое.

В порядке культурного сотрудничества между СССР и Румынией Лидия Жига с группой зверей прибыла в Советский Союз для обучения. К сожалению, звери оставляли желать много лучшего. Группа большая, а выбрать некого. Рахитики, ревматики, желудочные больные, чересчур молодые или слишком старые.

К тому же обслуживающий персонал был малоквалифицированный, не соблюдал правил содержания зверей и в результате их халатности погибли молодые леопарды, лев, тигр и серьезно заболели остальные. А у меня только четыре месяца!

Артистка нервничала, и первое, что я сделал, — постарался внушить ей уверенность, что все будет в порядке. Затем стали заменять животных. Самых безнадежных удалили. Тигров в возрасте от пяти до двенадцати лет, которые не могли претендовать на блестящую цирковую карьеру (а их, как, и балерин, надо учить с детства), заменили.

Кого же выбрать в солисты? Вокруг кого строить всю работу аттракциона? На помощь пришел «Союзгосцирк». В Харьковском зоопарке приобрели двухлетнего льва. Зверь был на славу: рослый, холеный, красивый по окраске, с изумительным экстерьером и вместе с тем игривый и мягкий по характеру. Способный! Всего за два месяца он стал великолепным «артистом». Буквально на лету схватывал он мои желания и усваивал трюки почти без повторения.

Память у него была феноменальная. Работал легко, без принуждения. Казалось, что он всю жизнь мечтал быть артистом и теперь его мечта осуществилась. Какое рвение проявлял он на репетициях! Этого льва я и поставил в центре будущего номера. С большой радостью встречался с ним в клетке и с не меньшей печалью расставался, уезжая. Даже завидовал, что он не мой.

Подбирая группу, пришлось проэкзаменовать около тридцати различных зверей. Отобрали четырех львов, трех тигров и двух леопардов. В клетку приходилось входить к каждому зверю всего после трех-четырех дней знакомства. Иногда сидевший на зрительских местах, видавший виды цирковой люд только за голову хватался. Но времени не было, и приходилось идти на риск. Трудности только подзадоривали, и я рисковал… обдумав все заранее. Да и что мне оставалось делать, как не засучить повыше рукава и рубить с плеча!