Анри Шарьер - Бабочка

Во всем этом есть лишь один недостаток: слишком притягательная сила двух подавальщиц, в том числе и Индары. Обе они выставляют напоказ свои обнаженные груди под тонкой батистовой тканью. Кроме того, они распороли юбки по бокам, и теперь, во время ходьбы, обнажаются почти полностью их ноги. Американские, английские, шведские, канадские и норвежские моряки кушают у нас иногда два раза в день, чтобы насладиться этим зрелищем. Мои друзья прозвали ресторан «Раем онанистов».

Ресторан открывается в 8 часов вечера и работает до 5–6 часов утра. В 3 часа утра приходят со своими сутенерами или клиентами все проститутки квартала и заказывают курицу и салат с фасолью. Они пьют английское пиво, виски, очень хороший ром из сахарного тростника или кока-колу.

Ресторан становится местом встречи беглых французов, а я превращаюсь в защитника, судью и доверенное лицо всех ссыльных и каторжников.

Один коллекционер бабочек поделился со мной, как он ловит бабочек в зарослях. Он вырезает из картона силуэт бабочки и приклеивает к нему крылья того вида бабочки, который хочет поймать. Картон прикрепляется к концу шеста длиной в метр, и, когда делаешь шестом легкие движения, создается впечатление, будто мнимая бабочка порхает. Завидев чучело, бабочки тут же направляются к нему. К чучелу всегда приближается бабочка противоположного пола. Для ловли ночных бабочек охотник взбирается на высокое дерево, делает рамку из белой материи и освещает ее сзади фонарем. Большие ночные бабочки, размах крыльев которых достигает пятнадцати сантиметров, садятся на освещенную материю, и тут их можно поймать, не сдавив и не повредив крылья.

У меня уже собралась небольшая коллекция бабочек, жуков, змей и пиявок. Покупателей больше, чем товара, и цены очень высоки.

Один американец пообещал мне пятьсот долларов, если я достану ему двуполую бабочку. Мой знакомый коллекционер объяснил мне, что цена такого экземпляра две тысячи долларов.

— Американец хочет обмануть тебя, Бабочка, — сказал мне охотник за бабочками. — Он думает, что ты простак, и хочет выиграть на твоем невежестве.

— Ты прав, он мерзавец. Надо будет провести его.

— Как?

— Приклеим к самке два крыла самца, или наоборот. Надо сделать это аккуратно, чтобы невозможно было обнаружить подделку.

После нескольких бесплодных попыток мне удалось, наконец, приклеить два крыла самца к удивительно красивой самке. Для склеивания я пользовался латексом бала-ты, и бабочку можно было спокойно приподнимать за приклеенные крылья. Мы кладем бабочку под стекло, в коллекцию, цена которой двадцать долларов, будто нам и невдомек, что это за экземпляр. Номер прошел. Американец замечает бабочку, и у него хватает наглости предложить мне двадцать долларов за всю коллекцию. Я говорю, что коллекция уже обещана одному шведу.

В течение ближайших двух дней американец брал в руки коробку, по меньшей мере, раз десять. В конце концов, он не выдержал и подозвал меня.

— Я покупаю одну эту бабочку за двадцать долларов. Дай мне ее и оставь себе остальных.

— А что особенного в этой бабочке? — спрашиваю я его, делая при этом вид, будто рассматриваю бабочку, и вдруг начинаю кричать: «Смотрите, это двуполая бабочка!»

— Что ты говоришь? Да, верно. Я в этом не был уверен, — говорит американец. — Было трудно различить через стекло. Позволь.

Он изучает бабочку под разными углами, а потом спрашивает:

— Сколько ты за нее хочешь?

— Разве ты мне сам однажды не предложил за такую бабочку пятьсот долларов?

— Покупаю, держи ее для меня. Вот, возьми аванс, шестьдесят долларов, и дай мне расписку. Завтра принесу остальные деньги. Главное, вынь ее из коробки.

— Хорошо, буду хранить ее отдельно. Вот расписка.

Отпрыск Линкольна явился к открытию ресторана. Он снова изучает бабочку, на этот раз с увеличительным стеклом. Я очень пугаюсь, когда он переворачивает бабочку, но американец остается доволен, платит мне, кладет бабочку в специально заготовленную им коробочку, берет расписку и уходит.

Через два месяца меня задерживают «курицы». В полицейском участке комиссар объясняет мне по-французски, что я задержан по обвинению в надувательстве.

— Это из-за бабочки, которой ты приклеил крылья, — говорит комиссар, — и которую тебе удалось продать за пятьсот долларов.

Через два часа являются Квик-Квик, Индара и адвокат, который хорошо владеет французским. Я говорю ему, что не смыслю ничего в бабочках, что я не охотник и не коллекционер. Я только продаю готовые коллекции, оказывая тем самым услугу охотникам и покупателями. Американец сам предложил мне пятьсот долларов, я его об этом не просил. Будь бабочка настоящей, как он предполагал, вором, оказался бы он, так как стоимость настоящей бабочки — две тысячи долларов.

Через два дня состоялся суд. У моего адвоката припасен каталог бабочек, судя по которому стоимость двуполого экземпляра полторы тысячи долларов и выше. Американцу приходится возместить судебные издержки и уплатить моему адвокату.

Нам пришлось продать ресторан — раньше или позже это должно было произойти, Индара и Дайа слишком красивы, и их смелые туалеты возбуждают и сводят с ума моряков. Девушки поняли, что чем больше они обнажаются, тем большими становятся их чаевые.

И однажды случилось то, чего я так боялся. Огромный веснушчатый верзила не удовлетворился видом обнаженных ляжек, а схватился грубыми руками за трусики моей индианки. Она держала в руках стеклянную байку и, не раздумывая, опустила ее на голову верзилы. Удар был так силен, что парень растянулся на полу, прихватив с собой и трусики. Я хотел помочь ему, но его друг-моряк подумал, что я собираюсь его бить, и не успел я охнуть, как схватил удар в глаз. Однако моряк слишком быстро отпраздновал победу, и, став передо мной в боксерской стойке, закричал:

— Защищайся, защищайся!

Удар ногой в пах, сопровождаемый ударом головой «а-ля Бабочка», и боксер растянулся во всю длину.

Потасовка стала всеобщей. Ван-Ху раздает удары палкой направо и налево; Квик-Квик вооружился длинной вилкой, а мой друг-парижанин размахивает стулом. Индара отступает — отсутствие трусиков, видимо, мешает ей.

Подъезжает джип военной полиции. Солдаты размахивают дубинками и хотят силой ворваться внутрь, чтобы отомстить за своих моряков.

Только английским полицейским удается вытащить нас, усадить в «черный ворон» и отвезти в полицейский участок. У меня под глазом фонарь, но среди моих друзей нет раненых, и нам не верят, что мы действовали в целях самозащиты.

Через восемь дней судья принимает нашу версию и освобождает нас всех, кроме Квик-Квика, который получает три месяца за использование вилки как оружия.