Иван Гребенюк - На далеких рубежах

Глава вторая

Завтра прилетают на Ли-2 авиационные специалисты, завтра (и не позднее) весь полк должен быть в полной боевой готовности.

Таков был приказ генерала Ракитного.

После совещания в штабе дивизии, которое продолжалось допоздна, генерал отбыл на аэродром бомбардировщиков, чтобы оттуда вылететь в Москву.

А подполковнику Поддубному пришлось заночевать в дивизии. Комдив не решился выпустить Як-12 в полет через горный хребет, который к вечеру окутался морозной мглой, слился с небом. Правда, была еще возможность выехать автомобилем, но дорога не близкая и не столбовая -- три перевала, множество долин и ущелий.

-- Чем плутать ночью в горах, лучше переночуйте у нас, -- настаивал комдив. -- Посетите КП, ознакомитесь с его работой. Кстати, там есть комната отдыха. Не гостиничный номер, разумеется, но все же...

Комдив производил на Поддубного самое приятное впечатление -- простой, откровенный, скромный. А орденских ленточек на мундире -- ладонью не прикроешь. Среди них пестрели и иностранные -- английские, французские, польские, чехословацкие -- почти вся Европа отмечала боевые заслуги советского воина-летчика, воина армии, освободившей народы Европы из-под фашистского рабства.

Над ярким ковриком орденских ленточек золотом отливала Звезда Героя -высшая награда Советского правительства.

Подполковник Поддубный с первой же беседы проникся к комдиву доверием, и, когда тот спросил, какую помощь хотел бы на первых порах получить полк от штаба дивизии, чтобы успешно выполнить приказ генерала, Поддубный чистосердечно признался:

-- Лучше всего, если бы офицеры дивизии пока что не вмешивались в дела полка.

-- И это все? -- удивился полковник.

-- Все. Руководящие указания я получил от генерала и от вас, теперь дело за тем, чтобы засучить рукава и своевременно выполнить на самолетах регламентные работы. А это мы сделаем и сами. Люди в нашем полку сознательные, работящие. В агитации не нуждаются. Будет приказ горы перевернуть -- перевернут.

-- Что ж, такими людьми можно только гордиться. Советские авиаторы -этим уже все сказано.

-- Вы правы, товарищ полковник. Скажу, например, про свой полк. У нас что ни летчик, что ни авиационный специалист, то коммунист или комсомолец. Боевые ребята, настойчивые. Разумеется, некоторые не без греха. Но таких мы подтягиваем, воспитываем, убеждаем.

-- Так, так. Это хорошо, когда командир доволен подчиненными, -заметил полковник. -- Но меня, признаться, удивляет ваш ответ на вопрос о помощи. По-вашему выходит: не мешай, и это будет лучшей помощью, не так ли? Вы, очевидно, недолюбливаете штабных офицеров, а может быть, я неправильно понял вас?

-- Я, пожалуй, неясно выразил свою мысль. С вашего разрешения, могу пояснить. Полк, в котором я служил прежде, дважды переходил из одной дивизии в другую. И каждый раз было так: не успеет полк сесть на аэродроме, как налетают руководящие офицеры различных штабов. Одного -- скажем об инженерах -- интересует вооружение самолетов, другого -- приборы, третьего -хвостовое оперение. И каждый требует, чтобы ему показывали, и каждый все что-то записывают, а то еще роется в формулярах. И это тогда, когда работы в полку по горло. А разве недостаточно того, что доложит командир? Вот я вам доложил о состоянии полка, о его людях и технике. Завтра доложу о боеготовности. Вы должны верить мне. А если я солгал -- гоните меня из полка в три шеи. Где-где, а в армии очковтирателям не место.

Полковник хотел что-то возразить, но смолчал, заметив, что его собеседник не высказался до конца.

-- Разумеется, -- продолжал Поддубный, -- я отнюдь не против контроля и проверки -- этих испытанных методов руководства. Наоборот, я за! Но я решительно против тягучей процедуры, называемой приемом полка. Принимайте нас, проверяйте, но дайте же время привести себя в надлежащий порядок!

Подумав, полковник сказал:

-- А что, Иван Васильевич! Ваши доводы не лишены логики. Обещаю: два дня нога моего штабного офицера не ступит на ваш аэродром. Приводите себя в порядок, но потом проверим и вооружение самолетов, и приборы, и хвостовые оперения, и даже портянки у солдат и сержантов -- все! -- Добродушно улыбнувшись, комдив добавил шутливо: -- А вскроем недостатки -- не взыщите! По головке не погладим, и на прежние заслуги скидки не будет...

Оба рассмеялись.

Должно быть, и командир полка понравился комдиву. Последний любезно пригласил гостя к себе отужинать, а после ужина отвез на КП дивизии.

Недолго петляла "Победа" в горах, не более получаса, и вот Поддубный -в просторном подземном помещении, освещенном лампами дневного света. Тишина и спокойствие царили в нем; не только в данном районе -- ни в одном уголке страны не наблюдалось ничего подозрительного. Антенны радиолокаторов, эти неусыпные наэлектризованные разведчики небесных просторов, пока что не обнаруживали никаких нарушений государственной границы.

Штурманы наведения, операторы, планшетисты, радисты, телеграфисты -офицеры и солдаты ночной смены развлекались кто чем; одни играли в шахматы, другие читали книги, некоторые листали иллюстрированные журналы. Лишь изредка слышались голоса направленцев; они сидели в отдельных застекленных кабинах, поддерживая связь с аэродромами истребителей и радиолокационными постами "Краб", "Водолаз" и "Волна".

На дверях одной из кабин висела табличка с надписью: "Тайфун". Как приятно было Поддубному увидеть эту свеженаписанную табличку. Сегодня прибыл полк на новое место базирования, и сегодня же летчики заступили на почетную вахту по охране воздушных рубежей Отчизны!

Табличку вывесили час назад, после того как майор Дроздов доложил, что звено истребителей-перехватчиков на старте.

Ответственным дежурным на КП был в эту ночь начштаба дивизии полковник Вознесенский, солидный не только по рангу, но и по внешнему виду человек. Высокий, широкоплечий, полный. На носу -- очки в золотой оправе. В штабе, где Поддубный впервые встретился и познакомился с полковником Вознесенским, тот произвел на него впечатление делового и строгого офицера, перед которым с опаской вытягивались подчиненные. Говорил он кратко, как бы стреляя словами, и в каждом его движении чувствовалась уверенность и твердость воли. Теперь же, сидя за столом боевого управления, начштаба нервно похрустывал суставами пальцев, неуверенно пробегая взглядом по вертикальным планшетам.

Ответственный дежурный заметно волновался, словно предчувствуя что-то недоброе. Он то снимал очки и протирал стекла, то шел в курилку, но, не докурив папиросу, возвращался назад. Снова без нужды протирал стекла, бросал отрывистые взгляды на планшеты, на доску характеристики воздушных целей, еще пустую, перед которой наготове стоял солдат, вооружившись наушниками и держа в руке мелок.