Дитер Хэгерманн - Карл Великий

Видимо, неспроста Карл почувствовал, что против него плетется какая-то интрига, — до его сознания дошло, что Льву III, наверное, важно было сыграть на опережение в смысле обладания информацией в столь деликатном деле, при рассмотрении которого Святейший престол желал играть первую скрипку. Понтифику пришлось использовать все средства, чтобы рассеять сомнения правителя франков. Поэтому папа счел уместным предоставить своему союзнику «в оригинале» всю информацию, полученную по данному вопросу непосредственно из Англии, да еще сопроводил это просьбой вернуть все отправленные из Рима документы. Одновременно понтифик извинился за неподобающее поведение легата, плохо ориентировавшегося в окружающем мире. Согласно нашему надежному источнику, столь странный инцидент разрешился таким образом, что примерно в конце того года представители папы и императора (среди них называют нотариуса Ротфида, который, будучи аббатом влиятельного фландрского монастыря Святого Арманда, скончался в 827 году) «возвратили изгнанного короля в его королевство».

Джон Майкл Уэллис-Хэдрил, крупный знаток раннего этапа истории средневековья не только Британских островов, выдвинул серьезную гипотезу о том, что король франков видел в Эд-вульфе не столько «преданного и верного» себе, как доказывает Эйнхард, сколько прежде всего «помазанника Господня», члена семьи королей, которому он обязан был помочь из чувства солидарности. Впрочем, восстановление изгнанного короля в правах было следствием главным образом демарша папы перед архиепископом Йоркским, а не проявления «мощного слова» Карла. Тем не менее в этом эпизоде не в последнюю очередь проявляется влияние императора франкского и императора христианского, который, за исключением Беневенто и Астурии, владел всей Западной ойкуменой континента, разумеется, с неодинаковой степенью воздействия на жизнь его народов.

В противоположность относительному спокойствию во внешней политике в эти годы заявил о себе целый поток капитуляриев, посвященных внутренним делам. Число их, согласно все еще сохраняющему свою достоверность источнику Моnumenta Germaniae Historica [84] Воспоминания германского историка (лат.). {Ошибка. На самом деле переводится как «Памятники германской истории» — капитальный свод материалов по истории средневековой Германии. — Прим. автора ОСR} , составило целых тридцать пять, хотя, разумеется, все издания поддаются четкому датированию.

Именно эта сплошная полоса законодательных и административных мер убеждает потомков в распаде империи Карла на ее конечном этапе существования, в то время как многое фактически указывает на то, что только в ослаблении внешнеполитических военных устремлений император вновь обретает силы для того, чтобы беспощадно вскрывать давно уже обнажившиеся непорядки и настаивать на их устранении. Это касалось управления, прежде всего правосудия и военной сферы, но также обширной области церковных и вообще религиозных отношений, затрагивавших фундаментальные аспекты христианского сообщества, образа жизни и морали, а также ответственности монарха в потустороннем мире.

И вновь в монарших указах рассматриваются вопросы воинского призыва, отлучения в случае сознательного неисполнения воинской повинности. Судя по всему, особенно трудно было побудить к участию в воинском призыве «придомных» вассалов графов, епископов и аббатов, а также самого монарха, ибо они приводили в свое оправдание, как правило, «служебные» обязанности при соответствующем дворе. Еще одна проблема была связана с выкупом этих обязанностей, который, с одной стороны, означал желанное обогащение графов и их управляющих, а с другой — часто оборачивался своего рода двойным бременем, поскольку с тех, кто уже внес свою долю на вооружение и экипировку воина, вновь требовали выкупные платежи.

Новая система воинского призыва показалась императору настолько значительной, что он распорядился изготовить не менее четырех экземпляров соответствующего постановления: один предназначался для королевских эмиссаров как контролирующей инстанции, второй — для графов на исполнительном уровне, третий — для чиновников, отвечавших за соответствующий воинский контингент, и, наконец, один экземпляр для канцлера. Этот дифференцированный процесс письменного распределения обязанностей франкской администрации на центральном этапе правления династии Каролингов потребовал, по крайней мере в северо-восточной части огромной империи, резкого повышения элементарной грамотности — чтения и понимания латыни как Lingua franca [85] Наречие франков (лат.) , в то время как прежде письменные навыки долгое время оставались уделом специалистов. Сам Карл, предпринимая соответствующие усилия, служил примером для своих современников, о чем нередко упоминалось в разных источниках.

Многочисленные предписания тех лет, вновь связанные с необъятной сферой юриспруденции, судопроизводства и справедливости в широком смысле слова, решительно отвергают лжесвидетельство, клятвопреступление, а также самосуд, который должно исключать путем общепринятой процедуры и уплаты выкупа (вергельда).

Обращается внимание на разбойников и лиц, скрывающихся от суда и следствия; упоминаются волнения в обществе, которые неизменно вновь и вновь подавляются. Вместе с тем впечатляют положения об охране побережья и строительстве судов. Это свидетельствует о неожиданном появлении в то время на боеспособных быстроходных судах норманнов из Скандинавии, наводивших страх своими набегами на селившихся в нижнем течении таких крупных рек, как Рейн, Маас, Шельда, Сена и Луара. Также встречаются списки жалоб на притеснение людей, приписанных к сыновьям и дочерям Карла, со стороны графов и королевских эмиссаров (!). Окончание экспансии привело к тому, что во всех областях обострилась конкуренция элит, для которых мало что значили интересы королевства.

Под рубрикой «О мире в отечестве» упоминается широко распространенное фальшивомонетничество. Предотвратить или ограничить его можно только в том случае, если пускать в обращение отчеканенные при дворе пфенниги, которые тогда именовались «дворцовыми денариями». Правда, монопольного положения королевские монетные дворы добиться не смогли ввиду обширности империи, отсутствия общепризнанной денежной единицы и множества конкурентов в борьбе за доход от чеканки денег. Впрочем, строгое соблюдение этого предписания оказалось бы контрпродуктивным и нанесло бы торговле в целом серьезный урон. Зато в сложившейся ситуации удалось отчеканить новый денарий весом 1,7 г серебра и таким образом обзавестись монетой, получившей распространение на всей территории империи франков, несмотря на незначительные колебания в весе и огромное число монетных дворов к западу от Рейна и к югу от Альп. Как уже говорилось выше, этот денарий стал «евро» эпохи средневековья.