Дитер Хэгерманн - Карл Великий

Этим предписанием Карл демонстративно вернулся к позднеримскому административному делению империи. Одновременно он использовал восстановленные или заново учрежденные им митрополии как функциональную духовную промежуточную власть между двором и отдельными епархиями (и аббатствами). Учитывая соответствующие условия на местах, только в отдельных церковных провинциях оказалось возможным обсуждение и принятие решения на основе предложенных комплексов вопросов и тем. Результаты этих отдельных встреч, которые, к примеру, в Майнце, были отмечены активностью светской секции с участием графов и судей (что свидетельствовало о структурных особенностях влияния аристократии в «Германии»), подлежали обсуждению с императором в рамках очередного имперского собрания с последующим включением в общий реформаторский капитулярий.

Дошло ли до этого дело, учитывая обилие материала, многоплановость тем и разночтение в квалификации проблематики, несмотря на обширные текстовые свидетельства, нам неизвестно. По сведениям опять-таки хорошо информированной хроники монастыря Муассак, был принят документ, состоявший примерно из сорока шести глав. Не исключено, что именно он лег в основу капитулярия, обнаруженного приблизительно два десятилетия назад в собрании Тегернзейских рукописей. Бросается в глаза, что этот документ тесно увязан с соборным постановлением Майнца и насчитывает не менее сорока трех глав, содержание которых имеет, безусловно, церковно-правовую и церковно-политическую направленность. Второй в этой связи дошедший до нас текст капитулярия в отличие от первого характеризуется явной пестротой содержания, так как посвящается главным образом актуальной проблематике правосудия, то есть теме, по которой в Майнце в присутствии графов и судей велись обсуждения и принимались практические решения на примере предположительно затянутых судебных дел.

Соборы состоялись в указанных местах в мае или июне 813 года — в Майнце под председательством главного капеллана Кёльнского Гильдебольда, архиепископов Майнца — Рикульфа и Зальцбурга — Арна, а также епископа Вормского Бернара, являвшихся одновременно монаршими эмиссарами. Собралось не менее тридцати епископов и двадцати пяти аббатов, которые по традиции заседали раздельно в собственных «куриях», а именно в церкви Святого Албания неподалеку от города, места захоронения четвертой супруги Карла — Фастрады. Согласно обычаю, в преддверии важных собраний и решений соблюдался трехдневный пост с молитвами.

Скорее всего основой дискуссии был полученный от монаршего двора список вопросов. Ответы на многие из них отцы церкви черпали из авторитетных источников — Евангелий, Деяний апостолов, а кроме того, из Посланий Нового Завета, канонов, святоотеческих произведений, Regula pastoralis [101] Пасторское послание (лат.) Григория Великого, ставшего настольной книгой в эпоху раннего средневековья. Что касается предстоятелей монашеских обителей, отправным источником считался устав святого Бенедикта. Количество и качество ответов вовсе не отличались единообразием и содержательностью. К примеру, в Майнце было отработано 56, а в Арле всего лишь 26 глав. Характерно, что, кроме ссылок на Библию, святоотеческие высказывания, на более поздние сборники папских декреталий и соборные указы, упоминаются прежде всего подробные фрагменты из Аdmonitio generalis («Общее увещание») 789 года; данный источник с тех пор стал своего рода «основным законом» франкских реформаторских намерений, который, в свою очередь, во многом базируется на римском сборнике, так называемом «Дионисии-Адриане», который в аутентичной редакции сам Карл получил в Риме от Адриана I в 774 году.

Общей основой отличаются все тексты, через которые красной нитью проходит стремление подчинить действия сословий империй созиданию мира и согласия. Существование всех должно основываться исключительно на христианских критериях. Заповеди индивидуального образа жизни дополняются молитвой во имя благополучия императора. Существенное значение в христианской практике придается символу веры, молитве «Отче наш», отвержению дьявола и дьявольского дела, которое, к примеру, в Туре раскрывается в деталях, чтобы в легкодоступной форме донести до каждого сатанинские происки и суть их разрушительного наваждения.

Если следовать принципу систематического распределения материала, то, согласно Вилфриду Гартману, четко выстраиваются четыре круга тем. Прежде всего это догматы, таинства и литургия, к которым относятся также праздники, освящение Воскресения и эмбарго на рыночную торговлю. Сюда же относится проповедь на народном языке, именуемом «rustica Romana lingua» или «thiotisca», как звучит это характерное название в соборном декрете Тура. Речь идет о так называемой вульгарной, то есть народной, латыни, на основе которой сформировался романский язык, а также о нероманском, в данном случае «франкском» языке, которые ни в коем случае нельзя воспринимать как «язык верноподданных»; что до «thiotisc», то он не имеет ничего общего с «господским» или даже «военным языком». При этом имеются в виду лишь идиомы, употребляемые романскими и германскими народами империи Карла. Характерно при этом, что данные идиомы противопоставляются латинским уже в качестве употребляемой в церкви lingua franca, языка ученых клириков, монахов и не столь образованных мирян, к которым, безусловно, принадлежал и сам Карл.

Второй пункт касается сферы, увязанной с духовенством; здесь же подчеркивается важность образцового поведения епископов и безукоризненного исполнения возложенного на них служения — упоминается запрет на сожительство с женщинами, на посещение трактиров, а также на вовлеченность в сомнительные сделки («Лаонский ростовщик»). Присутствуют указаний на строгое соблюдение устава святого Бенедикта и важность недопущения переполнения монастырей, однако прежде всего подчеркивается необходимость строгого порядка в женских монастырях. Третья рубрика посвящается охране церквей и церковного имущества, связанного по своему происхождению с дарением. Так, подчеркивается общепризнанное обязательство по несению расходов, связанных со строительством церковных зданий, а также уважение права на церковное убежище. В четвертом пункте делается акцент на ответственности духовенства за праведный образ жизни мирян; этому противопоставляется целый набор пороков, бичующий безобразия в системе правосудия, клятвопреступления, распри, кровосмешение и пьянство.

На всех соборах обсуждались вопросы об уплате десятины, о важности проповеди в целях разъяснения заповедей с главным акцентом на освещении воскресного дня.