Дитер Хэгерманн - Карл Великий

Наши хроники сообщают дополнительно, что пострижение Тассилона произошло 6 июля 788 года, а его сын был переправлен в Трир. Что касается дочерей Тассилона, то одна из них была заточена в королевское аббатство Шелль, где аббатисой состояла единственная сестра короля Гизела, а другая — в монастырь Лаон. Таким образом, не только Тассилон и его старший сын, равно как и дочь Дезидерия Лютперга, многократно провоцировавшая к совершению всякого рода зла, а также остальные дети обоего пола были обречены на гибель в монастырских кельях. Так начался закат славного герцогского рода Агилольфингов, для чего уже не требовалось больше никакого вмешательства извне. Произошедшее, очевидно, выходит далеко за рамки юридически допустимого осуждения и наказания уличенного в разных правонарушениях вассала, в данном случае — герцога. Распространение наказания и его меры на непричастных (это касается по крайней мере сына Тассилона Тойдеберта и дочерей) соответствует месту, времени и масштабу инсценировки процесса и заката Тассилона, потянувшего за собой в пропасть семью и навсегда покончившего с автономией баварского герцогства, которое с тех пор оставалось составной частью империи во всех ее переменчивых формах.

Имперские хроники нагромождают горы противоречивых сие дений, чтобы придать действиям Карла в глазах современников и грядущего поколения видимость законности. Для лишения Тас силона вотчины — герцогства в той ситуации достаточно было бы обвинить его в измене родине, вероломстве или тайных интригах. Но для того чтобы заточить его и всю семью в темные монастырские подземелья, требовалось историко-правовое основание, накладывающее на процесс и его результаты печать легитимности. Этот первый политический процесс в эпоху каролингских франков, который мы можем рассмотреть во многих подробностях, нуждался для обоснования глубоко исторических подходов и юридической аргументации, выходящей за рамки простой констатации нарушения вассалитета. Соответствующая аргументация не могла бы не касаться и семьи виновного. Современник тех событий, рифмоплет Гиберник Эксул, как свидетельствует его псевдоним, указывал в 787 году на обязательство Тассилона исполнять договор о союзе в качестве «верного» (fedelis). Тяжести покаяния должна была соответствовать тяжесть вины, чтобы доказать обоснованность приговора и одобрить его. Этой системе доказательств следовала предположительно составленная еще в 788 году в Ингельгейме-на-Рейне Белая книга, которой в пропагандистских целях пользовался чуть позже приближенный к королю автор так называемых имперских хроник.

Это историческое произведение не ограничивается фактами отстранения от должности, заточения семьи в монастырь и аннексии баварского внешнего дуката, а буквально раскладывает трагедию на несколько актов при действенном участии в ней знати из всех регионов государства франков. В качестве фактических нарушений и проступков перечисляются: попытка заключения союза с аварами, последним потенциальным партнером на юго-востоке против могущественного короля франков, заговор против жизни баварско-королевских вассалов, подстрекательство людей к клятвопреступлению в отношении короля. Кроме того, было сфальсифицировано высказывание Тассилона, что, если бы даже у него было десять детей, он предпочел бы их всех потерять, только не заставлять принести присягу верности. И он сам лучше, чтобы не жить такой жизнью. Подобные заявления герцог якобы неоднократно делал в узком кругу.

Приглашенные для участия в имперском собрании франки, баварцы, саксы и лангобарды как представители основных провинций империи приняли все к сведению и напомнили о совершенных Тассилоном прежних проступках, а именно как он бросил господина Пипина во время военного похода, совершив тем самым м акт дезертирства, названный в народе «herisliz». В результате они, очевидно, приговорили его к смерти. И вот, словно в барочной опере, король Карл появляется из-за кулис как Deus ex machina [50] Непредвиденная развязка запутанного дела (лат.). — «само милосердие и любовь к Богу, ибо является его кровным родственником. Вот и добился того, чтобы они, верные королю и Богу, помиловали Тассилона, уберегши его от смерти», хотя все требовали смертной казни. Кроме того, из этой хроники нам становится известно, что некоторые, правда, немногие, крестьяне, «застыли во враждебной позе к королю», то есть остались лояльными герцогу, за что также были сосланы. В то время как основная масса предстала перед участниками имперского собрания в роли обвинителей собственного герцога-правителя.

Более позднее изложение событий в имперских хрониках представлено в лаконичной форме. В королевском суде слушание и вынесение приговора сводятся к следующему обвинению — Тассилон совершил преступление против монарха. Такой состав преступления был заимствован из римского права. Он касался дезертирства и карался смертной казнью. Эта мотивировка обвинения указывает на период времени после 800 года, когда Карл стал императором, и на новое представление о монархе. Кроме того, теперь осуждение происходит в рамках собрания вассалов. Так, король пригласил к себе и Тассилона «среди других вассалов». Имперское собрание предстает здесь как «суд пэров», его статус снижен до уровня сословного коллективного органа по отношению к королевскому суду, эта градация тоже предвосхищает последующие события. Еще один момент, характерный для всех ис точников, возникавший в придворном контексте, указывает на ответственное соучастие герцогини Лютперги в преступлениях Тассилона.

В биографии Карла Эйнхард рассматривает дело Тассилона и франко-баварские противоречия в основной главе, посвященной военным походам своего героя, и в оценке злодеяний Тассилона и опирается прежде всего на морально-этические категории. Так в глупости, — противостоящей мудрости, присущей монарху как основной добродетели, но прежде всего в заносчивости герцога, этом главном дьявольском пророке средних веков, Эйнхард видит первопричины его заката. При этом он не забывает о влиянии супруги Тассилона Лютперги, «ибо она была дочерью короля Дезидерия и хотела отомстить супругу за то, что он сослал ее отца». Вот почему Тассилон отказался от выполнения приказа, пошел на измену и стал готовиться к тому, чтобы дать отпор военными средствами. Этим проискам король положил конец на реке Лех. А ведь Тассилон в свое время принес присягу верности.

Биограф заканчивает этот раздел замечанием, что король тем не менее призвал к себе Тассилона, но не позволил ему вернуться, ибо «его провинция (не дукат!) была передана под управление теперь уже не герцогу, а графу». О судьбе семьи Тассилона в указанных источниках также умалчивается, как и об отдельных связанных с этим событиях. Неверность и преступление против монарха служили достаточным основанием для вынесения приговора, что повлекло за собой смещение Тассилона и включение герцогства в состав государства франков.