Никита Хрущев - Время, Люди, Власть. Воспоминания. Книга 1. Часть 2

Он к нам часто наведывался. У меня к тому времени уже сгладилась боль, которую я носил в себе с зимы 1942 г., когда Василевский, поступив неправильно, не выполнил своего гражданского долга воина и не пошел с докладом к Сталину во время первой Харьковской операции. Но я доныне, когда начинаю вспоминать этот период, сильно переживаю. Это меня огорчило и даже настроило против Василевского, самого по себе, как я уже говорил, человека милого и спокойного. С ним можно было ладить. Он не раз приезжал на фронт, и с ним всегда приятно было беседовать и обсуждать вопросы, которые назревали у нас. Впрочем, повторюсь, мы не чувствовали особой необходимости в приезде представителей Ставки с точки зрения помощи в сугубо военных делах. Я считаю, что и штаб Воронежского фронта, и командующий достаточно были подготовлены к несению своих функций, правильно их понимали и верно оценивали обстановку. Зато при каждом приезде представителя Ставки возникала надежда, что удастся получить пополнение или боеприпасы, "вырвать" у тыловиков шинели, обувь.

Одним словом, подход у нас был тут меркантильный. Иногда нам это удавалось, но не всегда. Все это понимали и сами представители Ставки. Они приезжали, потому что им приказывали. Вроде того, что: "Поезжай, что-то немцы опять наступают. Вот уже и Белгород сдали". Возможно, в Москве складывалось впечатление, что приехал представитель Ставки - и приостановилось вражеское наступление, фронт стабилизировался. Дело же заключалось не в том, что кто-то приехал, а в том, что противник измотался и сам вынужден был остановиться, чтобы привести себя в порядок, или же мы получали подкрепление и сами вынуждали противника остановиться. В ту пору только на одном из участков противник продолжал действовать активно и наступал. Этот участок занимала 38-я армия [187] Ею командовал тогда генерал-лейтенант ЧИБИСОВ Н.Е. . Мы поехали туда. День был солнечный, снег глубокий и отражавший лучи. Такая лежала белизна, сверкавшая до боли в глазах. Нельзя было смотреть на этот снег. Свернули мы со снежной целины в поселок. Ям, что ли? Действительно, он находился в яме, в ложбине. И как раз в это время налетели один или два вражеских самолета и начали бомбить наши машины. Мы с Василевским выскочили наружу и представляли, вероятно, смешное зрелище для летчика. Он ведь все видел. Мы отбежали от машины, и ему представился выбор: или бомбить машину, или вести огонь из пулемета по живой силе.

Живая сила - это мы с Василевским, наши шоферы и сопровождающие лица. Но летчик, видимо, уже отстрелялся по шедшим впереди машинам, развернулся и улетел. Летел он довольно низко и весьма действовал на нервы. Кто находился под бомбежкой, понимает, что это значит. Приехали мы к командарму, заслушали доклад об обстановке. Противник так и не занял этот упомянутый пункт. Он пытался, наверное, просто улучшить там свои позиции. Это было наступление местного характера - по выравниванию линии переднего края, чтобы лучше приспособить ее к обороне, а потом использовать и в ходе наступления создать подходящие исходные позиции для своих войск. Так закончились зимне-весенние операции, в которых я участвовал: освободили Ростов и подошли к Таганрогу, дошли чуть ли не до Днепропетровска и освободили Харьков, а потом вынуждены были под давлением противника оставить и Харьков, и Белгород, и некоторые другие города. После этого фронт стабилизировался, а на нашем направлении образовался выступ, который приобрел название Курской дуги. Дуга была довольно большой глубины.

Левое крыло дуги, начиналось у нас, в верховьях Северского Донца. Вершина дуги лежала севернее Сум, у Рыльска, а второе ее крыло проходило между Курском и Орлом. Курск остался за нами. Севернее Понырей и восточное Орла извивался в обратную сторону еще один своеобразный зигзаг линии фронта. Нас с командующим, товарищем Ватутиным, прежде всего беспокоил, конечно, участок, за который мы отвечали: от Волчанска до р. Сейм. И мы приняли меры, чтобы здесь противник ни в коем случае не смог продвинуться. Если бы он продвинулся, к примеру, в северном направлении, то есть к Курску, то поставил бы под угрозу наши 38-ю и 40-ю армии, стоявшие под Сумами, а мы потеряли бы выгодные позиции для наступления на Ромны и Лебедин. К этому времени мы перенесли свой штаб на северную окраину Обояни, в глубину южного фаса дуги. Название выбранного нами местечка было какое-то военное - такая-то рота: память былых времен, когда через Обоянь проходила граница средневекового Русского государства. Здесь жили поселенцы, которые несли воинскую повинность по охране границы от набегов с юга. Поэтому тамошние села имели военные названия. В данном случае - такая-то рота (ее номер я сейчас не помню). Надвигалась весна. А с приближением весны, как мы знали, приближаются и напряженные бои. Мы считали, что противник, пока он не "просохнет" и не накопит достаточных сил, особых действий предпринять против нас не сможет. Но и мы тоже были абсолютно не способны к активным действиям. У нас просто не было сил.

Не помню точно, когда и какие новые воинские объединения прибыли к нам. Получили мы 6-ю Гвардейскую армию. Это - бывшая 21-я армия, которая участвовала в Сталинградской битве со стороны Донского фронта, потом пополнилась, заново обучилась и получила новое название. Она пришла к нам, когда снег уже сошел. Командовал ею генерал Чистяков. Ранее я его лично не знал. Но, когда он прибыл и мы познакомились с ним, он произвел хорошее впечатление. Мы считали, что это - сила! Главное, кадры этой армии в основном уже прошли сталинградские бои, приобрели закалку, опыт и упорство в обороне. Нам, имея в виду наступающее лето, как раз требовалось, чтобы армия была крепкой в обороне. Ее мы расположили севернее Белгорода [188] 6-я Гвардейская армия под командованием генерал-лейтенанта ЧИСТЯКОВА И.М. занимала позиции с 16 апреля 1943 г. у Томаровки и Бутово. , она оседлала шоссе Белгород - Курск - Москва. Прибыла к нам и 7-я Гвардейская армия, тоже сталинградская. Под Сталинградом она называлась 64-й. Командовал ею Шумилов [189] Генерал-лейтенант Шумилов М.С. Его армия стала Гвардейской в апреле 1943 года. , а членом Военного совета был Сердюк. Она прибыла к нам с тем же командованием. Эта армия была расположена к востоку от Белгорода, за Донцом. Она должна была дать отпор противнику при попытках его продвижения на Новый Оскол и одновременно сама могла ударить южнее Белгорода. Во втором эшелоне, между 6-й и 7-й Гвардейскими армиями, стояла 69-я армия под командованием генерала Крюченкина. Я Крюченкина знал: это был воин еще гражданской войны [190] Генерал-майор КРЮЧЕНКИН В.Д. Во время гражданской войны он воевал в составе 1-й Конной армии. .