Георгий Иванов - Избранные письма разных лет

Чех<���овское> Изд<���ательство> обещало подписать в конце мая контракт с Одоевцевой на ее роман. Это до сих пор еще не сделано, т. к. они — как Вы лучше меня должно быть знаете — ждут кредитов [230]. Допустим, 500 долларов у нас разойдутся, но тысяча останется на билеты и на первое время. Одоевцева с детства знает досконально английский язык — ее здесь не раз спрашивали англичане, «давно ли она на континенте», принимая за своего брата. Она свободно, отличным стилем по-английски пишет. Кроме того — в отличие от меня — она очень социабельна, очень любит людей — всяких людей — работу — всякую живую работу.

В Биаррице после liberation она два семестра была студенткой (для собственного удовольствия) американского военного университета, и у нас на даче сплошь и рядом собиралось по тридцать—сорок и студентов и профессоров, и «контакт» между ними и ею был полный.

Пишу это к тому, что, может быть, возможно было бы скажем через милого Мих. Мих. Карповича, устроить ей место учительницы при каком-нибудь колледже? Тогда бы мы, приехав, имели сразу почву под ногами. А она бы — поверьте — не подвела бы того, кто бы ее рекомендовал. Впрочем, лучше подождать Вашего ответа и не пытаться сказать сразу все. Но м. б полезно — для визы — прибавить, что И. В. как-никак автор двух книг, изданных по-американски и в Нью-Йорке. «Ангел Смерти» — «Out of Childhood», Richard R. Smith, N. Y. и «All Hope Abandon», Panteon Books, 1949, N.Y. Последняя – не знаю, слышали ли Вы о ней – антикоммунистическая книга. Отберите, кстати, у М.М. Карповича экземпляр и прочтите на досуге – увидите сами, что это и как написано.

Я, кроме контракта Чех<���овского> Изд<���ательства>, никаких доказательств, что я тоже писатель, не имею. Но тут, вероятно, на выручку можете прийти Вы?

Так вот, дорогой Р. Б., — будьте милым, ответьте на все это по возможности сейчас же, т. к., повторяю, оброненная Вами фраза — как вдруг приотворенная дверь из склепа и в щелку воздух и солнечный луч. Если нам прийдется свидеться и поболтать — я Вам тогда расскажу, чего мне пришлось пережить, и Вы поймете жадность, с которой хватаюсь за Вашу обмолвку. Ну, понятно, с нетерпением ждем и «известий» о «Годе жизни» [231]. И. В. сердечно Вам кланяется и благодарит «за прошлое и будущее».

Ваш всегда Г. И.

<���На вклеенном перед P. S. обрывке листа:>

Мой рост 175 см., ее 167.

Длина рук моя 59, ее 57.

Обхват груди мой 90, ее 88.

Талия моя 78 см., ее 66 см.

P. S. Конечно, нам — если это возможно и для Вас необременительно — нужны вещи. Какие? Более менее всякие. Более всего мы оба были бы довольны получить по непромокаемому пальто. Если непромокаемых нельзя, то недурно и промокаемые. Я лично был бы очень польщен костюмом — лучше всего темным, синим или серым. Если нет костюма, недурно и приличные штаны. Обоим мечтаются недырявые пижамы, но это, пожалуй, уже люкс, который нахально просить. Спасибо Вам отдельно. Т. е. за это желание помочь [232].

Г. И.

<���Конец ноября 1953>

Дорогой Михаил Михайлович,

Тысячу лет не беспокоил Вас лично. Понимаю Ваше удовлетворение: этот Георгий Иванов перестал «лезть — все, что надо, делается через Р.Б. Гуля»… Я бы и продолжал так, но в случае, по поводу которого я беспокою Вас, — считаю правильней обратиться непосредственно к Вам. С такой оговоркой: письмо Вы это прочтите, но ответьте мне через Романа Борисовича. Нам обоим будет удобнее — Вам не надо, чертыхаясь по моему адресу, писать мне, — я получу скорее ответ.

Дело следующее. Мне нужно жить, а жить мне опять не на что. После всех хлопот, унижений, ожиданий — относительно покупки Чех<���овским> Изд<���ательством> книги Одоевцевой [234]— «воз и ныне там». Позавчера, сидя с Керенским, я узнал от него, что контракт, которого мы больше года «наверняка» ждем, м. б., прийдет «после 1 января», а м. б., и не прийдет вовсе, т. к. никто в точности не знает, дадут ли Чех<���овскому> Изд<���ательству> новые кредиты… Как бы там ни было — после временной передышки — мы опять оказались — зимой! — без гроша, без лекарств, без даже помощи моих прежних немногочисленных «меценатов» — т. к. за это время одни перемерли, а другие считают, что с тех пор как изданы мои «Петерб<���ургские> Зимы» — я навсегда миллионер и помогать мне странно…

Ближе к делу, чтобы и не отрывать у Вас времени, и чтобы иметь мне физическую возможность дописать Вам письмо: я так слаб от этой собачьей жизни, которая, как кошмарный <���сон>, длится после нашего послевоенного разоренья, что все у меня валяется неоконченным. Стихи, статьи для Вас, срочные письма тоже.

Так вот: предлагаю Вам купить у меня мой перевод «Кристабель» Кольриджа [235]. Но купить как мои стихи, т. е. по 35 центов, а не по линейке [236]. Что такое «Кристабель», Вам известно. Около 750 строк стихов. Ну, конечно, она была напечатана — при царе Горохе в 1921 году [237]. Никому в эмиграции, да и мало кому в Сов. России этот первоначальный текст не известен. За четверть века я все время его время от времени улучшал. Улучшал, имея в виду не напечатать у Вас или где, а чтобы включить в тот воображаемый посмертный или предсмертный том лучшего, что было мной сделано. Теперь я на все эти предсмертности [238]и посмертности плюнул — не до того. Но вещь есть вещь. Я очень дорожу все-таки и сейчас своей стихотворной подписью — напр<���имер>, у меня лежит штук сорок новых стихотворений, которые я не пошлю Вам и никуда вообще, т. к. не удовлетворен ими. «Кристабель» вещь первоклассная (не говорю уж о самом Кольридже, — первоклассная как передача его).

Чтобы дать Вам понятие о качестве перевода, прилагаю заключение, оставшееся нетронутым, как было [239], и которое М. Лозинский, прочтя, развел руками: я бы так перевести не мог. Наверное, у Вас в библиотеке найдется Кольридж: дайте себе труд сличить оригинал и мои стихи.

Пишу все это для того, чтобы подчеркнуть, что Вы никак не погрешите ни перед русской литературой, ни перед издателями «Нов<���ого> Журнала», оплатив по той же оценке, что, скажем, стихи Ир. Легкой или Глинки [240], столь длинный перевод. Что Вы лично думаете о значении моей поэзии, я не знаю в точности. Но достаточно будет, если Вы отнесетесь к моему предложению-просьбе «исторически литературно». Какой-то период времени оплата этого перевода даст возможность Георгию Иванову не подохнуть и не впасть в отчаянье. Ну и переберите русскую поэзию за последние четверть века… Ох, не сочтите эти слова за самоупоенное хвастовство. Мне, ей Богу, давно «все равно». Но все-таки, все-таки.

Воспоминания, о которых была недавно речь, я писать пока не могу. Я не могу продолжить того, что было послано и из-за забастовки и не дошло. М. б., если подлечусь, если Фонд пришлет деньги [241], приймусь за это. Поэтому-то я и предлагаю Вам «Кристабель». Это «товар», за который я ручаюсь и который делает мне честь как поэту. Пожалуйста, сообщите мне Ваш ответ через Гуля. Тогда я сейчас же par avion пришлю Вам текст. Целую ручки Вашей такой милой супруге, имя отчество которой, увы, я забыл. О Вас всегда вспоминаю очень дружески, очень «нежно». И как жаль, что когда нам удается встретиться, обстоятельства складываются так глупо.