Георгий Иванов - Избранные письма разных лет
- Название:Избранные письма разных лет
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Георгий Иванов - Избранные письма разных лет краткое содержание
Более 50 писем разных Георгия Иванова (1894-1958) - первого поэта эмиграции на протяжении многих лет, активного участника и свидетеля событий происходивших в литературной жизни России и зарубежья в разное время. Среди адресатов посланий А. Блок, Н. Гумилев, И. Бунин, Р. Гуль и другие. Значительная часть подборки воссоздает атмосферу последних лет жизни этого замечательного русского поэта.
Избранные письма разных лет - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Что я хочу — при Вашем благосклонном содействии от этого Фонда [167], я Вам ужо изложу, когда Вы откликнетесь. Пока же еще и еще от всего сердца (насколько оно у меня имеется многие это отрицают, я сам хорошенько не знаю) — от всего сердца благодарю.
Очень мило было с Вашей стороны, что прислали мне 28 книжку журнала, но пользуюсь случаем напомнить, что 25 со своими стихами я так-таки от Вашего почтенного издательства и не получил… [168]28 книжку (в отличие от 25, которую только перелистывал у знакомых!) «прочел с удовольствием». Без шуток, и в ней, и в предыдущей 27, которую тут мне давали, много (что не во всякой книжке, сами знаете, бывало) хорошего. Разумеется, главным образом среди статей. В высшей степени любопытен, по-моему, Ульянов. Откуда он взялся? Читали ли Вы его первую статью в «Возрожденьи» о Гумилеве [169]? Тоже очень примечательно. Мельгунов [170], как боров трюфель, напечатал ее среди своего хлама, не соображая, конечно, что это такое. Совершенно искренно, крайне, кстати, <���понравились> Ваши комментарии [171]. И к статье Ульянова, и в предыдущей книжке. Удерживаюсь от собственных «комментариев» и потому, что это долгий разговор, и еще чтобы не вышло, что я к Вам подлизываюсь. Но скажу, что если бы Вы регулярно такие комментарии то к тому, то к другому писали, журнал бы очень выиграл и туманность его черт очень бы прояснилась к лучшему.
Очень дельный Чижевский: среди фейерверка юбилейной чепухи о Гоголе от «Возрожденья» до «Часового» [172]эта статья [173], хоть и не первой величины, а все-таки звездочка. Конечно, это не «новое слово»: могла бы быть написана и двадцать лет назад. Зато и через двадцать спустя прочтется с тем же интересом. И вдобавок, как приятно читать написанные человеческим языком, просто, ясно, точно — без губошлепства Степуна (который притом много врет) и без убийственно бездарной претенциозности всезнающего, все изучившего, ни полслова не врущего и ничего не могущего сказать Вейдле [174]. Вейдле прямо трагическая фигура в своем роде. Ведь он, действительно, изучил все что можно изучить о Бодлере или Стендале. Он и «высоко образованный», и умный человек. И предан этому самому искусству и всяческому вечному и прекрасн<���ому>. Но словесная бездарность такова, что не может даже толком обнаружить своих знаний. Я — человек невежественный плюс крайне ленивый. Читаю главным образом полицейские романы, о том же Бодлере или Стендале что и когда и если попадется, и тут же многое забываю. И вот все, что сказано Вейдле о всех трех, мне, «профану», известно. Удивляет одна стилистика, как всегда — неизменно. Одни «предсмертья» чего стоят [175]!
Марк Александрович блещет эрудицией, но в его знания, в отличие от познаний Вейдле, я не очень верю. Тут уж, т. е. в мелочах былых времен, брака Бальзака <���и> Ганской, особенно в Киеве [176]и т. п., я решительно ничего не знаю. Однако нет-нет и засомневаюсь, как всегда, читая нашего знаменитого эссеиста. И как всегда, сомнения тут же укрепляются уверенностью в чем-нибудь, что что-нибудь случайно твердо знаешь. Вот, например, прочел, что какой-то его персонаж — не мог жить без вспрыскиваний морфина. И взяло сомнение — м. б., разумеется, и неосновательное: были ли в те времена и шприц, да и сам морфин. Посмотрите при случае в словаре… Мне что-то не верится. Опиум — лауданум [177]— разумеется, был повсеместно распространен и без всяких рецептов. Но его как будто не вспрыскивали, а попросту глотали. Это сомнение… А на той же странице «Ганский никакой не граф» [178]. Совершенно случайно, но совершенно точно, тут уж определенно знаю: вздор. Оттого, что моя родная бабушка (с мат<���еринской> стороны) носила ту же фамилию, и в послужном списке моего прадеда было ясно написано: женат на девице Констанции Федоровне, графине Ганской [179]. Если не ошибаюсь, титул этот дан был детям от морганатического брака какой-то королевы, вроде Марии Лeщинской… [180]
Две вещи в «Новом Журнале» определенно паршивые, на мой взгляд — каждая по-разному. «Записки беспризорного» [181]фальшивят умильно, как какие-то «Две сиротки». И недоумеваю вполне сериозно, зачем это Вы напечатали статью о Блюхере [182]. Т. е. такую статью. Блюхер был советский прохвост и ловкач-негодяй, как все эти Тухачевские и Буденные [183]. Если он и жертва Сталина, то только в том же смысле, как Зиновьев, Ягода или Ежов [184]. Краденые его чемоданы из «хорошей кожи» и «запах одеколону» — возбуждают брезгливость, и то, что он «герой Перекопа», первый маршал и кавалер какого-то ихнего гнусного ордена, не могут возбудить ни в одном нормальном человеке, даже «примиренно настроенном», никаких лестных для Блюхера чувств. В статейке этой нет даже ни малейшего для минимума приличия по отношению к «нам» и всем «нашим», одним из расстрельщиков и душителей которых был Блюхер. Одна светлая личность, скромная и подчиненная, почтительно живописует незабвенные черты другой светлой личности, которой он в свое время имел честь служить. Но как это попало на страницы «Нового Журнала»?
Обложка Добужинского [185]прелестна. Но для того, чтобы она была на месте, надо: не обрезать книги — первое обязательное правило для книги, претендующей на изящество. Не ограничиваться первой страницей и корешком — тоже прелестным, а распространить изящество и на оборотную сторону обложки. А то получается вроде фрака с иголочки с желтыми стоптанными башмаками.
Ну вот, со свойственным мне тактом, я, начав с нежностей, под конец «нахамил». Извините, пожалуйста, и за это, и за всю мою болтовню. Можно ее не особенно внимательно разбирать. Можно и не разбирать вовсе. Во всяком случае, не надо на нее отвечать , суть же умещается в нескольких словах: очень, очень благодарю Вас за все и прошу сообщить, куда Вам можно написать, чтобы сразу дошло.
Целую руки Вашей супруге.
Ваш Г. Иванов.
25. М. М. Карповичу [186]
10—1—1953
5, civ. Charles de Gaulle
Montmorency (S et O) [187]
Дорогой Михаил Михайлович,
He могу сказать, как мы оба Вам благодарны. То, что книга Одоевцевой будет куплена Чех<���овским> Изд<���ательством> [188], значит для нас — устройство жизни на новых основаниях, возможность устроиться, подлечиться, заняться работой. Конечно и гонорар за «Петербург<���ские> Зимы» был большой помощью, но Вы сами знаете, как дорога здешняя жизнь, не говоря уже о долгах, которые необходимо было вернуть, и о множестве «самого необходимого».
Письмо Ваше пришло — спустя несколько дней после не очень утешительного письма от Т. Г. Терентьевой [189], от 16 декабря, где довольно туманно было сказано о будущем мае… Тем более большой радостью было Ваше «неофициальное» сообщение, что дело устроилось. Устроилось, очевидно, главным образом благодаря Вам. Еще раз от всего сердца Вас благодарю.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: