Илья Азаров - Осажденная Одесса

Я простился с Григорием, моим боевым шофером, приказав ему гнать машину в Севастополь через Херсон.

— А может, вместе, товарищ бригадный комиссар?

— Нельзя… В Очакове уже идут бои.

Как сухо, строго и просто звучит боевой приказ: «Прикрыть отход!»

Сколько мужества и трагизма стоит за этой обычной для войны фразой!

Пылающий город… Дым, гарь, грохот рвущихся снарядов… Разноголосый поток отходящих войск, колонны машин, разорванные цепочки беззащитных обозов. Толпы людей, хлынувших вслед уходящим войскам… Строго ограниченный запас снарядов, и вокруг — танки врага. Танки… Танки… Танки…

Семь зенитных батарей, рота начсостава, наспех сформированная в последние дни боев, остатки пулеметного батальона на нескольких машинах со счетверенными установками, разрозненные группы бойцов истребительных батальонов да батальны 30-й дивизии — вот, пожалуй, все, кто удерживал лавину вражеских танков, пытавшихся взять город в кольцо и перерезать нам пути отступления на Херсон.

За танками под прикрытием огня артиллерии шли все новые и новые части вооруженной автоматами немецкой пехоты.

Водопой, Кульбакино, Широкая балка стали огромными кладбищами оккупантов.

Только в одном бою зенитчики 122-го зенитного полка уничтожили 20 танков, 5 автомашин с пехотой, 10 минометов, 3 орудия. Командир орудия Борис Дерлин стрелял по танкам прямой наводкой до тех пор, пока его вместе с орудием не вдавили в землю гусеницы танка. А сколько раз моряки сводного морского батальона, сняв фланелевые рубахи, в одних тельняшках шли в контратаки, прикрывая выход на Херсонскую дорогу!

Ни тринадцатого, ни четырнадцатого враг в город не вошел.

А между тем паровозы, доставленные на плавдоке из Одессы, увезли в глубокий тыл десять эшелонов, каждый по 80 вагонов и платформ, с оборудованием, судостроительных заводов.

…В ожидании бронекатера мы стояли с Левченко в безлюдном речном порту у мола.

Элеватор, словно факел, пылал над городом, ярко освещая груженые железнодорожные вагоны и платформы с оборудованием, так и не взорванные нами перед отходом…

Подошел бронекатер. Ворчливый, ритмичный шум работающего двигателя действовал успокаивающе. Нервное напряжение стало спадать. Я почувствовал усталость.

На рассвете меня разбудила артиллерийская стрельба: канонерская лодка «Красная Армения» на Очаковском рейде вела огонь по скоплению войск противника на западном берегу.

Это она, «Красная Армения», с двумя сторожевыми катерами конвоировала из Одессы плавучий док с паровозами. Ее непрерывно атаковала вражеская авиация. С помощью прикрывавших конвой истребителей она отбила все атаки и благополучно пришла в Николаев.

Теперь она в Очакове. За два дня — 12 и 13 августа — на лодке 18 человек было ранено, 11 — тяжело. Им оказали медицинскую помощь — и большинство осталось на своих боевых постах.

— Не хотят уходить в госпитали, — пояснил командир канлодки капитан 3 ранга А. И. Коляда, когда я увидел на вахте и у орудий людей с черными кругами под глазами, в бинтах и кровоподтеках.

А вот 89-я батарея. Множество людей с перевязками. Командир батареи старший лейтенант Бржозовский тоже ранен. На приказание сдать дела и лечь в госпиталь он ответил решительным отказом. А ранение было серьезное. Врач, осмотрев рану, велел ему соблюдать полный покой.

— Вы слышите? — спросил врача Бржозовский. — Начался обстрел. Нужно же их угостить.

Я встретил его по дороге на КП батареи. Он шел хромая.

— Что вам сказал врач? — спросил я.

Старший лейтенант улыбнулся, превозмогая боль:

— Как видите, хожу сам… У нас много дел. Раненые продолжают стрелять. Подавляют минометные. точки…

Через неделю, когда с комиссаром Очаковского укрепленного сектора Г. Н. Вишневским мы встретились уже в Одессе, куда его назначили начальником политотдела базы, он рассказал мне, что на следующий день после нашего пребывания на батарее прямым попаданием снаряда была разбита пушка.

Вскоре вышла из строя еще одна пушка 89-й батареи, и Бржозовский снова был ранен, но запретил уносить себя с батареи, пока могло стрелять хотя бы одно орудие.

Ничем не отличался от Бржозовского и командир 141-го отдельного стрелкового батальона Бондаренко.

Будучи не в состоянии после ранения передвигаться по огневой позиции, он велел оседлать лошадь и верхом, прижавшись к спине лошади, появлялся в самых опасных местах.

— Живой! — кричали красноармейцы и краснофлотцы и шли в бой, подражая своему командиру.

Обе попытки немцев взять Очаков с ходу, переправившись через Березанский лиман со стороны Каборгской косы и села Каза, потерпели поражение.

Батареи 203-миллиметровых пушек № 15 и 22, зенитные батареи при поддержке артиллерии «Красной Армении» уничтожили 20 автомашин с пехотой и танками противника.

Героически вели себя комиссар бригады торпедных катеров Николаев и батальонный комиссар Вишневский, постоянно находившиеся один на левом, другой на правом фланге 141-го батальона, который сдерживал наступление рвущихся в город фашистов. Это было на последнем рубеже, удержание которого позволяло Очаковскому гарнизону уйти.

Канлодка «Красная Армения» до 16 августа обстреливала с Очаковского рейда побережье, занятое противником. Ее пять раз атаковали бомбардировщики и штурмовики. И по-прежнему раненые и контуженные не хотели покидать боевых постов.

Взрывом на корабле был согнут поперечный вал поворотного механизма кормового орудия. Моряки сами исправили повреждение, и через несколько часов орудие опять вело огонь.

Днем прибыл в Очаков буксир «Водолей». С какой радостью получали краснофлотцы доставленное на нем оружие!

Очаковцы дрались неистово. Но сил было мало, и Очаков пал.

На торпедном катере я ушел в Ак-Мечеть, а оттуда в Севастополь.

В Крыму за время моего отсутствия начала формироваться по директиве Верховного Главнокомандования 51-я отдельная армия на правах фронта. Ей была поставлена задача: не допустить врага в Крым и удерживать полуостров любой ценой.

На защиту Одессы

Нарком потребовал от Военного совета флота немедленно приступить совместно с 51-й армией к созданию прочной и глубокой обороны.

Главный штаб Военно-Морского Флота предупреждал нас, что противник может высадить десант. Эта угроза стала реальной после того, как 18 августа наша воздушная разведка донесла, что из Сулина вышли 12 транспортов и 10 сторожевых кораблей. Вице-адмирал Октябрьский распорядился о срочном приведении в готовность всех противодесантных средств в Очакове, на Тендре и в Ак-Мечети.