Пьер Клостерман - Большое шоу. Вторая мировая глазами французского летчика

— Осторожно, Филмстар ведущий, зенитная артиллерия, 6 часов!

В 200 ярдах за нами возникли пять больших черных клубов дыма от 88-миллиметровых снарядов. О'кей! Еще пять секунд, и буду атаковать. Цель была за нами, а мы были обращены к солнцу. Тревога схватила меня за горло и остановила дыхание. Воздушное сражение с истребителями никогда так не беспокоило меня — после первых стадий, но зенитная артиллерия — это совсем другое.

— Филмстар, бросай свои вещи.

Мой живот сжался и подкатила волна тошноты — преимущество одноместной машины в том, что ты от испуга можешь потерять сознание и этого никто не заметит.

— Быстро, 180° на левый борт, давай!

Это развернет нас лицом к аэродрому, а солнце окажется сзади.

— Филмстар, пикирование — на всю мощность!

Мои 7 «темпестов» красиво располагались уступами у меня слева, хотя мы пикировали почти вертикально.

— Запах цветов, — послышался насмешливый голос Бея Адамса в наушниках.

Зенитная артиллерия! Боже, какая плотность огня! Весь аэродром, казалось, осветился вспышками от 20- и 37-миллиметровых орудий. Там их, вероятно, было не менее сорока. Под нами стлался ковер из белых клубов дыма, а черные клубы дыма шли ровными нитями.

Физический страх — это самая ужасная вещь, которую может испытывать человек, — мое сердце ушло в пятки, я покрылся потом, липким, вязким потом. Сжатые пальцы ног плавали в ботинках.

Мы отчаянно пикировали в дым… взрывы и трассирующие снаряды слева, пролетали прямо через нас и под нами… сильные удары вокруг наших крыльев и зловещие ослепляющие вспышки.

Мы были в миле от периметра, в 150 футах от земли. Люди бегали взад и вперед.

— Ниже, ради бога! — истерично закричал я.

Бескрайняя гладь травы, покрытой серыми взлетно-посадочными полосами, бегущими ко мне. Скорость — 450 миль в час. Первый ангар… теплозаправщик… затем «мессершмиты», неуклюже сидящие на своих узких шасси, их десятка три… люди, припавшие к земле под их крыльями. К сожалению, слишком далеко слева, вне моей линии огня.

У меня в прицеле замаячила группа из десятка «арадо». Я стрелял, стрелял неистово, мой палец прыгал на кнопке. Мои снаряды образовали ленту взрывов, прокладывая свой путь между «арадо», поднимаясь вверх по фюзеляжу, ударяя по двигателю… дым… один из самолетов взорвался как раз тогда, когда я пролетал мимо, и мой «темпест» подбросило обжигающим взрывом. «Темпест» коснулся земли, и фюзеляж срикошетировал в потоке фрагментов разбитых крыльев и хвостов самолетов.

Еще амбары напротив меня. Я выпустил вторую очередь огня — снаряды взорвались на железной оцинкованной двери и стальных подпорках.

— Осторожно, Ред-2!

Мой номер 2 шел прямо на меня с ужасной скоростью, потеряв управление. Его капот слетел. Со скоростью 470 миль в час, справа в 20 ярдах от меня. Он шел прямо на вышку зенитной артиллерии, разрезая ее на две части ниже помоста.

В воздух полетели деревянные каркасы. Группа людей, держащихся за оружие, упала в воду. «Темпест» с грохотом упал на край поля, пробороздив группу маленьких домов, с ужасной вспышкой света; двигатель поплыл по течению в вихре пламени и фрагментов, рассеянных по небу.

Все закончилось, почти все. Одна, два, три… трассирующие пули преследовали меня… Я втянул голову и согнулся за задней листовой обшивкой… двенадцать… тринадцать… четырнадцать. Я хотел обмануть пули. Очередь огня из 37-миллиметровок была так близко, что я увидел лишь вспышку взрывов без дыма… осколки осыпали градом мой фюзеляж… девятнадцать, двадцать! Я дернул ручку управления на себя и тут же поднялся в небо. Зенитная артиллерия продолжала стрелять.

Я посмотрел назад на Шверин, видимый под хвостом моего самолета. В тысяче футов ниже зигзагом поднимался «темпест», трассирующие снаряды неотступно преследовали его. Пожары около амбаров, столбы сального дыма, фейерверк взрывающихся магниевых бомб. Одинокий «темпест» нагнал меня, покачал крыльями и стал в одну линию.

— Алло, самолет Филмстар, уходи на юг от цели, набирай высоту 10.

— Алло, Пьер, здесь Ред-3. Ты знаешь, я думаю, что остальные уже там!

Конечно, Бей был не прав! Я внимательно изучил 360° горизонта — прямо вверху в безмолвном небе над Шверином висела ужасная пирамида взрывов зенитной артиллерии. Никого.

13.04. Мы атаковали в 13.03. Кошмар продолжался, возможно, 35 секунд с начала нашего пикирования, и мы потеряли б самолетов из 8.

Снова пересекли Эльбу. Я начал расслабляться, и мои ноги прекратили дрожать мелкой дрожью. Нет смысла думать о других. Какая польза от этого?

Совершили еще один рейс, 56-я и 486-я сделают следующие два. На день возможна передышка. Снова Рейн.

— Алло, Дезмонд, Филмстар над базой. Можно приземляться?

Машинально я опустил шасси, уменьшил дроссель. Привычное ощущение рождения в момент, когда шины скрипят по бетону.

Центр управления только что отослал фотографии шверинского шоу. Они получились очень четкими. Канадец из 49-го авиазвена сделал их спустя три часа после обстреливания аэродрома, когда был встречен снарядами зенитной артиллерии. Ему пришлось спуститься довольно низко, чтобы получить свой перспективный аэрофотоснимок, в результате чего он был тяжело ранен. Благодаря абсолютной выдержке и силе воли ему удалось доставить назад свой поврежденный «Спитфайр-XIV» и фотографии.

Мы очень тщательно и критически изучили фотографии. Игра действительно не стоила свеч. Два «мессершмита» были выведены из строя явно взрывом теплозаправщика, и между двумя секциями сборочного цеха «фокке-вульфов» можно было видеть самолет с тянущим винтом и другой, поврежденный при буксировке. Единственное настоящее разрушение причинила немцам моя группа, сбив пять их «арадо». Но это было недостаточной компенсацией за потерю шести «темпестов» и их летчиков.

У зенитной артиллерии действительно было очень много козырных карт. Я сообщил все это в моем ежемесячном докладе об операции, и в кои-то веки Центр взял это на заметку. Этот вид шоу прекратили.

Парней из органов безопасности только что доставили к люксембуржцу, найденному прятавшимся в соседней ферме. Он был летчиком-обозревателем люфтваффе. Я слушал его допрос. Бедняга не чувствовал себя очень счастливым и без труда отвечал на вопросы Абанда.

Он был интересным экземпляром, служившим в Лехфелде в качестве летчика-наблюдателя в KJG-40 с августа 1943-го по 25 сентября 1944 года. Лехфелд был центром новых реактивных «Мессершмитов-262», и заключенный был задушевным приятелем главного летчика-испытателя «мессершмитов» Фрица Венделя.

Его показания о «262-х» были следующими: минимальная скорость — 610 миль в час на высоте 23 000 футов, минимальная посадочная скорость — 210 миль в час. Казалось, «262-е» были оснащены герметической кабиной; тем не менее он никогда не видел, чтобы Вендель носил специальную одежду для полетов, хотя и говорил ему, что уже поднимался на высоту 42 000 футов.