Пьер Клостерман - Большое шоу. Вторая мировая глазами французского летчика

Все самолеты этого типа, которые видел заключенный, имели белый знак «V», нарисованный на решетке турбинного воздухозаборника, рядом с которым указывался номер. Он не мог сказать нам, был ли это серийный номер. Самый большой номер, который он видел, был «V-15», предполагали, что они были опытными образцами; вполне возможно, что «V» могло означать «Ферзухтс», то есть «экспериментальный».

В его вещевом мешке мы нашли много секретных документов, которые были надлежащим образом переданы в Центр.

Кудрявый Вокер получил свой DFC, и мы решили отметить это важное событие в традиционной манере. К тому же это был день его рождения, и его счет в столовой к тому времени был достаточным, чтобы поглотить трехмесячную зарплату. Кудрявым его называли из-за круглого, преждевременно облысевшего черепа. Ему было двадцать девять, но выглядел он на тридцать пять. Вместе с Кеном Хьюсом они были старшими летчиками-спасателями в эскадрилье.

3 мая 1945 года. У нас было очень ясное ощущение, что мы на последнем раунде. Как долго будет продолжаться немецкое сопротивление? Если немцы хотели до конца держаться на границе Кильского канала, на датских островах и в Норвегии, они, конечно, могли бы, как минимум, воевать еще два месяца.

Эвакуация люфтваффе происходила довольно обычно. Все самолеты в Дании были транспортными и боевыми. В каждой излучине, в каждом устье, вдоль берегов пришвартовался целый флот летающих лодок «блом унд фосс» и «дорнье». Их запасы горючего, конечно, позволили бы им эффективно защищаться еще в течение какого-то времени, по крайней мере теоретически. Каждый час становилось яснее, что отступление будет происходить через Норвегию. Большой военно-морской конвой в Кельне, бесконечный поток самолетов через Скагеррак, упорное сопротивление сухопутных войск — все это были достаточно ясные признаки.

Наши самолеты-бомбардировщики 2-й группы находились далеко и не могли вести операции со своих баз, неся большие грузы. Мы также не могли, по тем же причинам, полагаться хоть на какую-нибудь эффективную помощь от американских «марадеров». И снова нашей несчастной 83-й группе пришлось взять на себя всю ответственность.

Это было подтверждено телефонным сообщением от Бродхёрста, за которым последовало сообщение от Лэпсли. В качестве подачки нам сказали, что будут предприняты все меры, чтобы восстановить аэродромы в районе Любека, а поскольку они захвачены, то для посадки самолетов на «брюхо» установили взлетно-посадочные полосы в Ратцебурге и Швартценбеке, а также на аэродроме в самом Любеке. Приехали машины «Скорой помощи», чтобы постоянно там находиться с 13.30. Если случайно наши войска будут оккупировать аэродромы дальше на севере, три из них должны быть моими, концы взлетно-посадочных полос будут отмечены электрическими красными полосами фонарей.

Защита была большой проблемой. Для каждого вылета можно было собрать самое большее лишь 3 или 4 самолета, способных летать. В 3-й эскадрилье у нас в ангарах было только 7 самолетов (обстрелы зенитной артиллерией, протечки масла, заглушки, которые необходимо заменить, снова обстрелы зенитной артиллерией и все сначала). Самолет Кена Хьюса больше походил на гигантское сито, чем на что-либо еще, — носы его крыльев, воздушный винт и радиатор были продырявлены осколками снарядов. На киле хвоста самолета Джонни Вокера была дырка шириной в 2 фута. Мои механики как раз заканчивали ремонт на скорую руку двух дырок размером с кулак па фюзеляже моего «Гранд Чарльза».

Персонал отделения поддержки не имел в наличии и половины нужного оборудования, ангары были открыты на все четыре стороны, в них попадал дождь, и там было холодно. У нас заканчивались боеприпасы и оружие, так как конвой не мог поспеть за нашим быстрым продвижением. Обустройство базы было большой ответственностью, и командир эскадрильи Ад мин не мог особенно помочь.

В это время мне временно поручили командование авиазвеном. Мне было все еще неловко в моей новой должности, и поэтому я нервничал. Исполнение моей должности — если бы не спортивное отношение британцев — могло быть затруднительным, так как я все же был лишь младшим лейтенантом, хотя и командовал английскими офицерами намного выше меня по званию. Я знал, что министерство авиации делало все возможное, чтобы улучшить ситуацию, но в Париже всем было наплевать. Они там думали только о политике, а получили ли те, кто все еще сражается, звание, им было абсолютно безразлично.

Тем не менее в тот день я совершил три вылета и просто изнемогал. Утром авиазвено потеряло 6 летчиков, включая Остина и старшего лейтенанта авиации Б ли, двух самых лучших летчиков из 486-й новозеландской эскадрильи.

Чарли, старший инженер-механик авиазвена, имел список имеющихся у нас самолетов. У нас числилось 27, а в действительности было 23 из 95, которые мы должны в норме иметь в нашем распоряжении. Он пообещал еще 4 к 17.00. Было 15.30.

Кен Хьюс, Джонни Вокер и мои два австралийца Торпи и Бей в резерве с Лонгли отправились в короткую вооруженную разведку в район Фленсбурга. Кен был осторожным человеком и не позволил бы себя напрасно сбить.

Я продолжал изучать отчеты летчиков, летавших утром, сочиняя с Абандом отчет для Центра, никак не преувеличивая нашу нехватку самолетов. О моральном состоянии летчиков также не стоило говорить, и я выразил искреннюю надежду, что нас пошлют на какой-нибудь бой с морским флотом.

Летчики не могли не думать об угрозе со стороны мощной зенитной артиллерии. Эти мысли преследовали их при каждом разговоре — за едой, в баре, на инструктаже. Стоило лишь понаблюдать за тем, как детально расспрашивали вернувшихся из рейса о силе зенитных установок и местонахождении их постов те, кому скоро предстояло лететь. Говорили об этом постоянно.

Я непрерывно курил сигарету за сигаретой и выпил бесчисленное количество чашек чая. Моя челюсть и зубы все еще болели после посадки 24 марта.

У меня был сильный спор с одним из экспертов связи взаимодействия из 2-й канадской армии — после того шоу 20 апреля я просто, казалось, не понимал тех типов. Он, казалось, даже не знал, что происходило на земле. Мне пришлось выйти и взглянуть на телетайпы самому, чтобы определить время и место.

На земле ситуация казалась довольно сложной — бронетанковые удары в направлении Кельна и Элмшорна (к северу от Гамбурга) против некоторых сильных узлов сопротивления, поддерживаемых аэродромами Ноймюнстера и Бад-Сегеберга, а также их запасными аэродромами.

Люфтваффе ограничилось прикрытием отступления сухопутных войск и эвакуированием персонала на «Юнкерсах-88 и -52», «Хейнкелях-111» и особенно Фиселера Шторчса, которые ускользнули на рассвете и закате, когда слои тумана покрыли районы Понерских озер.