Йоханнес Штейнхоф - Мессершмитты над Сицилией.

— Телефон — лейтенант Бахманн!

Немного позже адъютант вернулся и сказал:

— 1-я группа просит разрешения присоединиться к нам здесь. Они только что пережили ужасающий налет «мародеров» и говорят, что хотели бы найти мирное место в этой стране, где смогли бы спокойно вздохнуть.

— На этом карманном носовом платке уже слишком много машин, — громко возразил я. — Где мы их разместим?

Штраден скептически заявил:

— Это будет последней каплей, переполнившей чашу. Что произойдет, если «киттихауки» обнаружат нас здесь, когда они вылетят на штурмовку или на разведку?

Однако отказ противоречил моему взгляду на то, что нам следует сконцентрировать все наши боеспособные силы. Терялось слишком много ценного летного времени, пока мы с различных аэродромов достигали точки сбора.

— У них нет других вариантов отхода, — сказал Бахманн.

Я дал разрешение. В этой ситуации, когда общее управление отсутствовало, каждый командир должен был самостоятельно принимать решения и нести персональную ответственность за свои действия.

Прошел, должно быть, час, когда появилась 1-я группа. Сделав круг над аэродромом, она приземлилась, к счастью без инцидентов. Это были Кёлер и Гёдерт вместе с тринадцатью другими пилотами — все, что осталось от группы. Гёдерт резко нырнул под тент, чтобы сообщить о своем прибытии, затем стянул через голову свой спасательный жилет и расстегнул по пояс промокшую рубашку. При этом он показал живот, украшенный бледно-голубой татуировкой, изображавшей женщину с прекрасными формами в чувственной позе. Мы видели эту красотку прежде: очевидно, она появилась на свет в Гонконге или в Шанхае, когда ее владелец служил в торговом флоте. Лоб Гёдерта покрывали бусинки пота.

— Сожалею, что так сильно вспотел, — сказал он, — но я волновался за посадку…

После него под тент втиснулся Кёлер и сделал слабую попытку поприветствовать присутствующих. К настоящему времени этот мягкий, чувствительный человек был просто тенью самого себя в прошлом. В рассеянном свете под тентом его лицо выглядело почти хромово-желтым. При помощи огромных доз атебрина он вел отчаянную борьбу с малярией, однако участвовал в каждом возможном вылете.

— Этим утром я получил одного из этих малоскоростных, похожих на «шторьх», американцев [91] Вероятно, имеется в виду самолет-корректировщик и разведчик Curtiss O-52 «Owl», имевший такую же аэродинамическую схему, что и немецкий Fieseler Fi-156 «Storch». , — сказал он. — Был полный хаос, когда мы столкнулись с зенитным огнем. Как и предполагалось, мы обстреляли десантные суда и выяснили, насколько далеко от берега продвинулись янки. Там все до одного стреляют в любого наверху! На берегу и на отмелях стоят великолепные планеры. Мы обстреляли все шоссе к Агридженто.

— Это был самолет, корректировавший артиллерийский огонь с боевых кораблей. Он парил вверх-вниз над прибрежным шоссе. Армин быстро занял позицию позади него, и он упал, подобно огненному шару, — произнес с долей восторга обычно невозмутимый Гёдерт.

— Когда на пути к побережью мы пересекли холмы, справа внизу увидели их выглядящие толстяками истребители-бомбардировщики, которые делали свое дело. Так что мы могли передать, где находятся наши собственные силы. Но была адская путаница, и нельзя было обнаружить никакой настоящей линии фронта. Легкая зенитная артиллерия стреляет во все, что видит, и если вы появляетесь рядом с большими кораблями, то кажется, что на вас обрушивается лавина огня. Истребители-бомбардировщики с Мальты и Пантеллерии, большинство из них «Грумман мартлет» [92] Американский палубный истребитель Grumman F4F «Wildcat», который в авиации Королевского военно-морского флота Великобритании имел наименование «Martlet». . Это толстые, маломаневренные самолеты, несущие невероятную бомбовую нагрузку. В первом патруле мы обстреляли десантные суда. Когда они низко сидят в воде и забиты войсками, это прекрасные цели.

— Сколько самолетов вы сможете поднять в воздух?

— Я буду более чем счастлив, если удастся привести в порядок десяток, господин майор, — ответил Гёдерт. — Они действительно перепахали сегодня нашу Шакку. Мы уже сидели в кабинах, готовые вылететь во второй патруль, когда наверху без предупреждения появились наши старые друзья «мародеры» из Северной Африки. Их прицеливание, как всегда, было отвратительным. Наши «восемьдесят восьмые» открыли огонь и хорошенько им дали — вскоре над взлетно-посадочной полосой были десять парашютов. Два бомбардировщика разбились около аэродрома. Взамен они оставили в моем крыле дыру, достаточно большую, чтобы в нее пролезла ваша голова.

— Очень хорошо. Мы должны как можно скорее быть готовы снова взлететь. Командный пункт с горы Эриче продолжает сообщать о появлении одной волны за другой, Трапани уже дважды бомбили.

«Киттихауки»! Мы не слышали звук их двигателей, но внезапно они появились шеренгой прямо над нашим аэродромом на высоте не более 90 метров. Они, очевидно, возвращались на Пантеллерию. Их животы были окрашены в синий цвет, а когда лидер перевел свой самолет в глубокий вираж, мы смогли увидеть пестрый пустынный камуфляж на верхних поверхностях. Мы замерли, надеясь, что нас не заметят. Если бы мы открыли огонь из наших пулеметов и винтовок, то раскрыли бы себя. В любом случае наша оборона аэродрома была в значительной степени импровизированной и состояла из нескольких «МГ-15» [93] Ручной пулемет «MG-15» (Maschinengewehr-15) калибра 7,62 мм, имевший скорострельность 1000 выстрелов в минуту. С 1932 г. он был основным оборонительным оружием немецких самолетов-разведчиков и бомбардировщиков, но затем в ходе Второй мировой войны был заменен пулеметами «MG-17» калибра 7,62 мм, «MG-81» калибра 7,62 мм и «MG-131» калибра 13 мм. на треногах, установленных вдоль посадочной полосы, и винтовок, которыми были вооружены наши механики.

— Они заходят!

Растянувшись подобно бусинкам в ожерелье, американцы теперь кильватерной колонной приближались к долине. Спотыкаясь о стулья и провода, мы бросились под защиту стены и достигли ее несколькими мощными прыжками. Вражеское оружие заработало одновременно, словно по команде, затем к нему присоединились наши собственные пулеметы. Мы прижимались к стене затаив дыхание, в то время как пули поднимали фонтанчики земли из твердого грунта вокруг фермы. Остроносые истребители, — должно быть, около десятка, — пронеслись над аэродромом, незнакомый звук американских двигателей заполнил длинную долину. К этому времени наши люди открыли огонь из своих винтовок, как и были обучены, из траншей, из щелей в земле и из укрытий под деревьями. Я думаю, что это был не особенно эффективный способ обороны, но, по крайней мере, отлично поддерживал моральный дух. Можно было рассчитывать на успех только тогда, когда стреляли все, чтобы вверх было направлено максимально возможное количество свинца. Русские поступали так же и действовали на нас раздражающе, когда мы штурмовали их позиции.