Александр Нилин - Валерий Воронин - преждевременная звезда

Воронин потом вспоминал: «Ты что-то рассказывал про кинофестиваль, но я не слушал. Ну представь: ты сидишь, работаешь, а кто-то пришел и мешает!». Он сидел на наших беседах в торпедовской гостиной, где игроки обычно смотрели кино или слушали тренерские установки, с отсутствующим видом, с книжкой в руке, в шортах, сильно загорелый.

Мне он тогда показался отчужденным не только от нас, приезжих, но и среди своих. И я представить себе не мог, что он может быть замечательно компанейским парнем.

Приехавший с нами Витя Широнин, комсомольский лидер АПН (и впоследствии работник ЦК партии) объявил в завершение беседы, что мы берем над «Торпедо» шефство, — и сейчас бы я не взялся объяснить, в чем же оно заключалось, кроме развлекательной болтовни. Однако уже следующий после нашего приезда в Мячково торпедовский матч мы смотрели крайне заинтересованно. А после матча некоторые из нас, по АПНовскому обыкновению, пришли вечером в ресторан Дома Актера. И за соседним столиком увидели Мещерякова и Вячеслава Соловьева. Мы обрадовались такому соседству, но в тот раз никакого братания не было. Я наивно допускал, что среди футболистов могут встретиться непьющие. И не хотелось подавать им дурной пример…

Я уже обмолвился о том, что Соловьев очень подходил «Торпедо» по стилю поведения, а Мещеряков вполне мог осуществлять весьма нужные футбольной команде связи с художественной общественностью.

Вячеслав Соловьев дольше, чем следовало (во всяком случае так считал Марьенко, сталкивавшийся с ним как футболист в первой лиге), поиграл в командах ниже классом, чем «Торпедо». Да и зимние сезоны выматывали, хотя однажды он и первенством мира по хоккею с мячом пожертвовал (при том, что титул и звание заслуженного мастера спорта игроку тогдашней сборной автоматически был обеспечен), чтобы поехать с торпедовцами в Австралию.

В сезоне шестьдесят четвертого он, пожалуй, был менее полезен, чем в предыдущем году. Но присутствие в элитной по замыслу команде выдающегося спортсмена всегда необходимо. И кроме того, Слава Соловьев — натура артистическая: на аккордеоне играет, умеет разговор поддержать на уровне. Я бы сказал, что они с Мещеряковым заняли оставленную Мишей Посуэлло нишу — светского человека, известного в Москве, отчасти и как частого гостя в актерском ресторане.

Соловьев вовремя ушел из «Торпедо», немножечко поиграл в футбол за «Динамо» — и дальше целиком посвятил себя хоккею, зарабатывая летом на жизнь в командах дальних и негромких. Он окончательно сделался динамовцем, побыл по завершении карьеры начальником, наращивая звезды на офицерских погонах, превратившихся перед отставкой в полковничьи, руководил сборной страны и в общественном плане позиций нетерял.

Володя же Мещеряков в чем-то воронинскую судьбу скопировал, с печальным учетом, что ни великим, ни знаменитым игроком не был.

…«Мещеряка» в ленинградском «Зените» выбирали капитаном. И всеми силами он старался не затеряться среди торпедовских личностей. Вплоть до того, что для поднятия духа в уставшем от монотонности сбора коллективе согласился за собранные игроками сто пятьдесят рублей (зарплата инженера) остричься наголо, за что на трибунах немедленно прозван был Котовским.

Но играл он очень цепко в центре защиты рядом с Шустиковым. А в конце сезона шестьдесят четвертого и гол забил ударом метров с сорока — переломный гол в тяжело складывающемся для «Торпедо» матче, гол, позволивший продолжить борьбу за первенство.

В шестьдесят пятом — чемпионском для «Торпедо» — году он то ли переоценил свое влияние в команде, то ли боролся за него отчаянно. В общем, «Мещеряк» оказался во главе оппозиции тренеру Марьенко — в оппозиции, где, как в последний момент оказалось, никто, кроме него, не состоял. Как советский человек, он считал себя близким и к Иванову, и к Воронину, а простодушием только-только получившего разрешение играть за мастеров Стрельцова надеялся воспользоваться. Бунт его против Марьенко начался, когда Иванов и Воронин находились в сборной. Но поддержки от Эдика, который вообще был не от мира сего, он не получил. Не получил ее и от Батанова — Борис частенько ходил с Мещеряковым в свой любимый ресторан ВТО, однако к интригам, как я уже говорил, всегда питал отвращение… Словом, Марьенко не составило труда отчислить смутьяна, так мечтавшего о золотой медали.

Мещеряков отбыл в донецкий «Шахтер» — и когда пришла пора играть с «Торпедо», превзошел себя: закрыл Валентина Иванова напрочь, обратив на себя внимание… Он рвался обратно в Москву. Добился ненадолго места в «Спартаке» — помню, как приходил он к нам в АПН с Игорем Нетто, уже закончившим выступать. Он держался еще какое-то время на плаву, крутил роман с подругой Гали Брежневой, поддерживал приятельство с известными людьми, ходил в ресторан Дома Актера. У ленинградских болельщиков-интеллектуалов осталась в памяти забавная история. Он жаждал романа с красивой девушкой-архитектором. Но ей почему-то не приглянулся: а парень «Мещеряк» был интересный. Он звал ее на футбол — не соглашалась, звал еще куда-то — не шла. Наконец он пригласил ее в свою новую квартиру — сказал: «Галя, я приглашаю вас как архитектора!» Она спросила: «А что, в квартире какие-нибудь недоделки, ошибки в планировке?» — «Да нет — все в порядке!» — «Тогда зачем же мне приходить?» И тогда он сказал: «Галя, вы не правы!»

Что-то в его внешне продуманной жизни не сложилось после футбола. В должности детского тренера он сник. Друзья из мира искусства бедным бывшим футболистом очень скоро перестали интересоваться. Разумный, рациональный малый, он стал пить — не по таланту и положению в обществе. Из ЛТП он позвонил Славе Соловьеву, занимавшему солидную должность в ЦС (динамовском «министерстве»). Тот приехал к нему в ЛТП вместе со Стрельцовым — алкоголики и администрация сражены были наповал. Но и царский подарок бывших одноклубников Мещерякова не спас. Последний раз я видел его в семьдесят девятом году на похоронах Боброва. Никакого лоска в нем не осталось — и выглядел Володя тяжело больным. Вскоре он умер…

Вероятно, в Ташкенте, сразу после проигранного торпедовцами матча тбилисским динамовцам они пребывали в расстроенных чувствах. Но по возвращении в Москву мы встречали некоторых из них в различных заведениях общественного питания, проходящих по творческому ведомству, в бодром расположении духа.

В конце концов они вернули клубу утраченные позиции и выступили в чемпионате лучше всех московских команд. Никто не предполагал еще, что Виктора Александровича Маслова пригласят из Ростова в Киев — и «Дед» сделает за короткий срок украинских динамовцев главными фаворитами всесоюзного турнира. А в долгую гегемонию грузинских футболистов никто не верил. Поэтому, чувствуя, что доказав превосходство над остальными столичными клубами, узнавшие вновь кураж игроки «Торпедо» намеревались в очередном сезоне снова побороться за первенство.