Фрэнк Заппа - Настоящая книжка Фрэнка Заппы

Полчища юристов слегка бы поредели, будь адвокаты и судьи обязаны под присягой произносить каждое слово в суде: под угрозой тройного наказания и конфискации имущества, если они соврут, либо если документы, ими представленные или служащие уликами, окажутся ложью в письменном виде.

Новый закон о наркотиках, который предусматривает смертную казнь и конфискацию имущества, имеющего отношение к любым наркоторговым операциям, мог бы стать поводом для весьма увлекательных бесед с миссис Тэтчер. Оффшорная банковская политика Британии допускает — даже поощряет — махинации по отмыванию наркотических денег.

Из всех иностранных правительств, охваченных нынешним повальным увлечением биржевыми играми и приобретением американских активов, включая арабов, немцев и японцев, самый большой куш отхватила Британия (или неведомые структуры, действующие через представителей британских банков).

Соединенное Королевство во многих отношениях уже почти превратилось в страну Третьего мира — так откуда же у них, черт подери, столько денег, чтобы скупать с потрохами нас?

Может, это военная акция — выкупать у человека из-под ног кусок его собственной страны? Если кто-то хочет купить вашу страну (или то, что равносильно экономическому контролю над вашей страной) и вы ее продаете, не означает ли это, что страна ваша «выходит из обращения»? А нам что делать? Забрать наличные и перебираться в Швейцарию?

Если б нам удалось декриминализировать «контролируемые вещества» и взять их под коммерческий «встречный контроль» (поставив, к примеру, на полку рядом с алкоголем в государственных магазинах или в сети федеральных аптек), Министерству финансов это принесло бы немалую выгоду, впрочем, отечественным «кокаваренным заводам» тоже.

Мы бы избавились хотя бы от одного аспекта сельскохозяйственной проблемы («Что будем сеять в будущем году, Ванда?»), сократилось бы число обитателей тюрем, и, что самое главное, мы бы перекрыли трубопровод, питающий деньгами парней в джунглях.

Не знаю как вы, а я «временной лицензии на руководство» никаким парням ни в каких джунглях не выдавал, но, поскольку за последние восемь лет у них появилось столько друзей в Вашингтоне (просто выручающих с «военными усилиями»), ведут они себя так, будто лицензия была им пожалована по доверенности.

Приведет ли «встречный контроль» к банкротству картелей? Скорее всего, нет. Допустим, табачно-пищевая компания «Набиско» вздумает открыть «отделение по переработке сырья» — Дэн Дорфман распустит слухи об очередном слиянии, подскочат акции (большую часть скупят церковь и пенсионный фонд), а картель преобразуется в законное американское предприятие — совсем как некоторые наши знаменитые старинные богатые семейства, которые в свое время нагрели руки на реабилитации торговли выпивкой.

А что если доброе, кроткое ЦРУ задумает выпустить недорогой «творческий наркотик», обладающий особыми «социально-прикладными характеристиками», и устроит среди гражданского населения очередную тайную проверку на прибыль, приняв меры к тому, чтобы эта Новая Приманка вытеснила с рынка Традиционные Пряности? С ЛСД удалось. (Есть ведь в фенициклидине — лишает рассудка; пятеро не удержат; и так далее — некий дух «пригодности в военных целях»?)

Мистер Горбачев, видимо, наткнулся на одну из наиболее ревностно оберегаемых тайн недавней советской истории: коммунизм не действует. Он противоречит основному закону природы: «ЛЮДИ ХОТЯТ ВЛАДЕТЬ ВЕЩАМИ».

Перестройка фактически превращает этот закон в аксиому. Хотите по-прежнему называть это «коммунизмом»? Да называйте как хотите — ваше право. И нечего бубнить: «Я же говорил!» Оставьте людям огрызки достоинства. Холодная война? Глотните еще «пепси» — прочищает мозги.

Экспортируя свою философию, Советы пользовались методом, напоминающим американское евангелическое теледуховенство. Обещали еду и пенициллин голодным и больным. Евангелисты принуждают людей читать Библию; коммунисты заставляли читать «Красную книжицу», а тем, кто не умеет читать, эти разъебаи декламировали ее в мегафон.

Советы потратили много лет (и кучу денег) на сбыт и ремонт политического металлолома на колесах, который ездил на топливе гипотезы, что целые народы станут безропотно сносить спартанские условия, вручать плоды своего труда великодушной бюрократии, а та уже перераспределит богатства «по справедливости». Что-что?

В любом языке после слова «мама!» ребенок учится говорить слово «мое!». Система, где отменена собственность, где взрослому человеку запрещают говорить «мое!», содержит, мягко выражаясь, роковой изъян.

С того момента, как мисс Развивающуюся Нацию вынудили читать «Красную книжицу» в обмен на горсточку риса, до того момента, как она обнаружила, что стоять в очереди за буханкой скверного ржаного хлеба чертовски скучно, прошла жизнь примерно трех поколений. Телевидение ускорило процесс.

Десятилетия идеологической обработки, подтасовок, цензуры и кагэбэшных вояжей не смогли изменить простой истины: людям нужен маленький кусочек чего-нибудь своего, а без него они склонны затеять контрреволюцию.

Почему же в таком случае столько американцев, во всеуслышание заявляющих о своем поклонении Свободе и Демократии, не возражают, а то и требуют, чтобы их собственное правительство предпринимало шаги, поразительно напоминающие Старомодный Коммунизм Империи Зла? (Цензура? Дезинформация? Программа внедрения соглядатаев в публичные библиотеки?) Неужто мы и вправду такие непроходимые тупицы?

Американцы любят говорить (или слушать) о Демократии, однако на поверку, как правило, выходит, что она причиняет им «массу неудобств». Взамен мы предпочитаем авторитарную систему под видом демократии. Платим бешеные деньги на содержание гигантского шутовского правительства, позволяем ему нами помыкать, а потом еще удивляемся, как туда попали все эти засранцы.

Коммунизм не действует, потому что не совпадает с человеческой природой. Мы что, хотим проснуться в один прекрасный день и обнаружить, что это утверждение так же верно и в отношении Западной Демократии?

Неудача — одна из тех вещей, которых смертельно боятся «серьезные люди». Наибольший урон этот страх неизменно причиняет тем, кто убедил себя, будто они такие клевые, что им никак нельзя и попадать в ситуацию, где им грозит неудача.

Неудача не стоит огорчений. Это вполне нормальное состояние, неизбежное в девяносто девяти процентах всех человеческих предприятий. Успех — явление редкое, поэтому люди так маниакально к нему стремятся.