Игорь Шелест - С крыла на крыло

И вот завод передают главному конструктору нового самолета, а конструкторское бюро Лавочкина уже несколько дней как отправлено в эшелоне на Кавказ.

На заводе идет ломка старых стапелей, строят новые; все это на ходу, почти не снижая выпуска боевых единиц.

И в этой обстановке из опытного цеха выкатили новый истребитель. Последнее творение лавочкинского бюро. Хвостом и крыльями он напоминает ЛАГГ - тот же овальный гладкий фюзеляж, невысокий киль, крыло плавных очертаний, но главное здесь - двигатель, мощная двухрядная звезда М-82 конструкции Швецова.

С Семеном Алексеевичем Лавочкиным осталась на заводе небольшая бригада. Днем и ночью эти люди на доводке своего детища; на днях начнутся испытания...

И хотя завод уже потерян, Лавочкин горячо верит в новую машину - ЛА-5. Расчеты сулят большие преимущества перед противником. Может быть, еще удастся вернуть завод. Иногда бывают и минуты сомнения и даже отчаяния, но этого никто не должен видеть. "Главный" может позволить себе проявление слабости, только оставаясь один.

А сейчас у самолета Лавочкин бодр, настроен оптимистически и целыми днями вместе с рабочими, инженерами пропадает на аэродроме.

В этой бригаде есть люди из нашего института. Наших всегда бросают на узкие места. Здесь работает молодой инженер Василий Яковлевич Молочаев, готовится к полетам летчик-испытатель и инженер Юрий Константинович Станкевич.

До вылета остаются считанные дни. В самолете подтягивают мелкие "хвосты", его атакуют прибористы, десятки рук обхаживают самолет, пока он здесь, на земле.

Ждут своей очереди и испытатели: самолет изучен, программа готова - в любую минуту к старту! А пока предстоит небольшой перелет на двухместной машине, предназначенной для связи.

Морозным утром 14 февраля 1942 года, чуть начало светать, у самолета появились люди. Сняты чехлы, обметен снег с плоскостей и рулей, подъехал заправщик с горячей водой и маслом. Механик Воловов сидит верхом на фюзеляже и направляет шланг. Нос машины окутан клубами пара.

Скрипит снег под ногами ожидающих у крыла. В перелет собрались Юрий Константинович Станкевич и Мстислав Всеволодович Келдыш, их провожает Лавочкин. Келдыш в синей куртке на меху и каракулевой шапке, Станкевич в кожаном пальто и спортивных высоких ботинках со шнуровкой. На крыле два парашюта.

Пока мотор не запущен, разговаривать еще можно. Но мозг не сосредоточивается ни на чем, кроме одного: "Сейчас летим". Тут можно услышать и шутку и даже анекдот, и все-таки заметно, что люди готовятся в полет.

- К чему сажать машину? Сделаем контрольный полет вместе и, если все исправно, возьмем курс на К., - предложил Келдыш.

Станкевич ответил не сразу. Помедлив, он сказал решительно:

- Нет, Мстислав Всеволодович, вы уж извините. Будем делать все по порядку. Сперва контрольный полет, слетаем мы с Володей Волововым. Затем дозаправим машину - и айда!

- Как знаете, Юрий Константинович. Но мне хотелось бы слетать с вами на пилотаж.

Станкевич улыбнулся.

- Как-нибудь в другой раз, - сказал он и стал надевать парашют.

Окутанный снежным вихрем, самолет рванул с места, бойко побежал по дорожке, взметнулся в дымку морозного неба.

Не отрываясь следят за ним оставшиеся здесь. Смотрят, щурясь, прикрыв глаза ладонью от яркого солнца и ослепительной белизны снега. Самолет вспыхивает на переворотах, иммельманах, купаясь в золотистых лучах солнца. Мягко шуршит в морозном воздухе мотор, иногда затихая на фигуре.

- Великолепно! - говорит Келдыш. - Какая точность в движениях, легкость... Сколько захватывающих ощущений должно быть сейчас там!..

- Штопор! - крикнул кто-то. Действительно, самолет штопорил. Все насторожились. Как будто не предполагалось? Странно. Продолжает штопорить. Черт возьми! Уже низко... Что же это? Вот... Вращение прекратилось, но сознание прорезает мысль - поздно!

Самолет пикирует и падает в конце аэродрома. Взрыв. Через несколько секунд глухой раскат. Все кончено...

Люди замерли в оцепенении. Пока разум пытается осознать случившееся, сердце заливает острая боль. Люди стоят без шапок, скупые слезы твердеют на морозном ветру...

Трудно поверить во внезапное исчезновение талантливого летчика, прекрасного инженера, сердечного товарища...

Позже разобрались в причинах катастрофы: самолет сорвался в штопор из-за поломки кронштейна предкрылка на одном крыле.

Работа на заводе продолжалась.

На испытания ЛА-5 был назначен заводской летчик-испытатель Г. А. Мищенко. В один из дней марта он ушел в первый полет.

Для людей, оставшихся со своим главным конструктором в одной-единственной комнате, - оставшихся, как горстка моряков на скале, потерпевших кораблекрушение, для них идущий на посадку ЛА-5 был подобен заветному огоньку корабля: "Он не пройдет мимо!" Они ждали его с горящими надеждой глазами.

- Поздравляем вас с вылетом, Григорий Андреевич! Как ваши впечатления?.. Не томите, дорогой! - обратился Лавочкин к испытателю, когда тот, лихо подрулив, вылез из машины.

- Машина хороша. Приятна в управлении, послушна. Но - греются головки цилиндров. Высоки температуры. Нужно что-то делать, Семен Алексеевич.

Тут же самолет подкатили к воротам цеха, и работа закипела. Конструкторы на месте вычерчивали шаблоны дефлекторов, а медники выколачивали их замысловатую форму из дюраля, создавая в моторе сложные лабиринты, направляющие поток воздуха для охлаждения.

Уже через несколько дней полетов стало ясно, что самолет обещает подтвердить данные расчетов. Это подхлестывает, бодрит, люди забывают об усталости.

Вечером после полета механики снимают капоты с мотора, стараясь прощупать все изгибы трубок, коллекторов, вытирают брызги масла, чтобы заметить малейшую неисправность.

День на аэродроме начинают механики. Вот они запустили мотор, "гоняют" его, регулируют; ведущий инженер Василий Яковлевич Молочаев уже среди них. Несколько позже появляются прибористы, и ведущий уже с ними у кабины самолета, - хорошо, если нужно только проверить установку самописцев, подчас и самому приходится помогать техникам.

А потом Василий Яковлевич спешит к летчику напомнить, на что следует обратить внимание в полете.

И когда самолет ушел в воздух, Молочаев, проводив его взглядом, прислушивается к гулу мотора, пока он не затихнет вдали.

На миг вспоминает о землянке с горячей печкой, но нужно забежать к начлету дать заявку на следующий день, поговорить с главным конструктором, и много еще всяких дел.

Самолет делает круг над аэродромом, заходит на посадку, подруливает на место. Молочаев берет у Мищенко планшет с каракулями цифр в разграфленных клетках (в истребителе летчику приходится писать на колене, и это не очень-то удобно) и направляется к прибористам.