Мэтью Бжезинский - Казино Москва: История о жадности и авантюрных приключениях на самой дикой границе капитализма

Политика оказывала России плохую услугу. Одной из причин, по которой страна пребывала в большом хаосе, было то, что слишком самоуверенные кремлевские чиновники были убеждены в том, что независимо, сколько ими украдено у государства или совершено ошибок в управлении страной, они все равно могут рассчитывать на неизменную и твердую поддержку Вашингтона. Например, если полученный от Всемирного банка заем в пятьсот миллионов долларов вдруг куда-то исчез, то Запад выпишет им еще один чек. Если заем на два миллиарда долларов был отклонен МВФ – тоже не беда, есть и другие источники, откуда можно получить эти деньги. Если обещания Западу о новом Налоговом кодексе или снижении бюджетных затрат не были выполнены, то Вашингтон всегда поможет найти способ выйти из трудного положения.

России были предложены Западом такие же рекомендации и финансовая помощь, что и Польше, Венгрии и Балтийским республикам. Эти государства приняли рекомендации, превратившись в европейские страны с наиболее быстро растущими экономиками, и теперь больше не нуждаются в западной помощи. В России же занимались только разговорами, чтобы получать деньги от западных стран. После растраты сотен миллиардов долларов Москве опять понадобились дополнительные крупные вложения. Невольно напрашивается сравнение России с выздоравливающим алкоголиком – тот все еще продолжает падать с телеги, но всякий раз после падения требует еще одну бутылку, чтобы осознать, что уже вошел в двенадцатишаговую программу трезвости. Назовем это водочной дипломатией.

Нам сказали, что Чубайс будет позже, и провели в освещенный солнцем конференц-зал на одном из верхних этажей. Из окон открывался вид на мост, ведущий на Кутузовский проспект, и на старое, в готическом стиле, здание гостиницы «Украина». Также была видна огороженная территория американского посольства, внутри которой находилось укрытое строительными лесами здание. Там в атмосфере секретности бригады рабочих извлекали из бетонных блоков различных «жучков» для подслушивания, ранее установленных советскими строителями. Внизу, налево от нас, под окнами, сидели на корточках бастующие шахтеры, осуществившие свою угрозу совершить марш на Москву. Они тысячами расположились лагерем перед Белым домом, спали в палатках, стучали касками по ступенькам и хором выкрикивали свои претензии к власти.

Семь лет шахтеры России страдали молча. И вот, когда Кремль намеревался убедить Запад, что оказание помощи России находится и в его интересах, шахтеры вдруг «стихийно» разбили лагерь в единственном месте России, где представители МВФ и США не могли их не увидеть. Когда дело доходило до вытягивания денег из Запада, Россия не упускала свой шанс.

Дело не в том, что я не сочувствовал шахтерам. Совсем наоборот. В 1993 году мне довелось побывать в «городе миллиона роз» – Донецке. Конечно, никаких цветов там не было. Были только кучи шлака да проникающая всюду черная удушливая пыль. Шахтные стволы комплекса «Октябрьская революция» были особенно опасными из-за дефицита подпорок из круглого леса для поддержания сводов в туннелях забоев. Руководители этих шахт приказывали снимать часть этих подпорок и переносить их на новые места по одной простой причине – шахты испытывали острую нужду в финансах. Перераспределение опор в забоях делалось без учета каких-либо требований техники безопасности.

Спустившись в шахту, я почувствовал себя персонажем одного из романов Диккенса: потные и грязные от угольной пыли люди работали там в полусогнутом положении, в постоянном сумраке, и без оплаты. Из щелей повсюду сочилась вода, впереди через лопасти вентиляторов, гнавших горячий и наполненный угольной пылью воздух в забой, мелькали тусклые желтые огоньки. И в самой глубине этого ночного кошмара сверкающий черной угольной пылью забой, весь окутанный густой, гибельной для человека пылью, как от горящей автопокрышки. Нет, пожалуй, на земле ничего более похожего на преисподнюю, чем постсоветская угольная шахта. Вряд ли где-либо на нашей планете есть еще столь опасные места.

Спустя год после моей поездки на шахтном комплексе «Октябрьская революция» погибли пятьдесят три человека, когда провалились плохо подпертые туннели. Это была одна из причин, почему в прежнем Советском Союзе в индустриальный век средняя продолжительность жизни шахтера равнялась всего 57 годам.

У нашей делегации от газеты «Джорнел» на разговоры с шахтерами около Белого дома не было времени – нас ждали беседы со слишком важными и влиятельными людьми. Перед встречей с Чубайсом мы зашли к министру финансов. Худощавый, в очках, с короткими усами, Михаил Задорнов сидел за столом под висящей на стене копией чека на пятьсот миллиардов долларов, который был выписан на имя Российской Федерации от специального отдела денежных переводов компании «Морган Стенли». На другой стене находился хорошо выполненный портрет министра финансов в правительстве царя Николая II, который председательствовал при неудачной попытке России получить заем на международных финансовых рынках, когда большевики с легкостью отказались от уплаты долгов по займам имперской России.

Задорнов, похоже, был полон решимости навсегда отказаться от такой традиции. Он не признавал даже слово «дефолт» (что сделал бы и любой другой министр финансов), когда мы прямо поставили вопрос о позорной некредитоспособности России. На сей раз все будет по-другому, заверял он.

– Россия приперта к стене. У нас огромные побудительные причины, чтобы выполнить болезненные реформы.

Россия выплатит все свои долговые обязательства, настаивал он. Ей просто необходимо «некоторое пространство для дыхания», чтобы укрепить свои финансы.

Пока мы ожидали Чубайса, меня не покидала мысль, что если бы русские не разворовали большую часть богатств страны, то не было бы необходимости и в «пространстве для дыхания», или в какой-либо еще международной помощи. Сколько же миллиардов долларов было тайно вывезено из России в период девяностых годов? Точно не знал никто. По неофициальным оценкам, эта сумма колебалась от ста пятидесяти до трехсот миллиардов долларов, что примерно равнялось четырем годовым федеральным бюджетам.

Некоторая часть этих денег осела на многочисленных счетах в швейцарских банках или на счетах офшорных убежищ от налогов, таких как банки на Кипре, где обычно прятали деньги, полученные от криминальной деятельности. Однако большая часть имела законное происхождение: доходы от продажи нефти, природного газа, стали, алюминия, леса, бриллиантов и золота. Возникал резонный вопрос: почему русские не оставили деньги у себя в стране, как это делали американцы, или немцы, и даже поляки? Самый приемлемый и понятный ответ я услышал от одного из наиболее честных и уважаемых промышленников в стране – Кахи Бендукидзе. С его точки зрения все дело было в доверии.