Владимир Гуляев - В воздухе илы

- Но, товарищ капитан, ведь другие-то полетят. Вы не волнуйтесь, все будет в полном порядке.

Он еще раз пристально посмотрел на меня и опять, вздохнув, сказал:

- К тому же не я веду четверку, а мой зам, а он у нас тоже недавно. Незадолго до вас прислали.

- Да не волнуйтесь, товарищ капитан, - еще раз бодро заверил я, чувствуя, что он внутренне почти согласен.

- Ладно уж, назад отрабатывать не будем, - капитан положил руку на мое плечо. - В авиации заднего хода нет.

- Спасибо, товарищ капитан.

- Чего там спасибо. Если бы я сам тебе не обещал, ни за что бы не разрешил. Ты вот что, - капитан взял мой планшет, - видишь озеро? - Он показал на карту. - Это будет для тебя ориентир линии фронта. Как будете подлетать к озеру, закрой бронешторки радиатора и увеличь дистанцию и интервал, так как при перелете линии фронта вражеские зенитки почти всегда встречают нас. Как обстрел кончится, открой немного, а когда будете подлетать к первой станции, опять полностью закрой и можешь не открывать до последней атаки на третьей станции. Ну, а когда зенитки перестанут бить, не забудь открыть радиаторы, иначе мотор перегреется.

- Хорошо, товарищ капитан, не забуду.

- И еще вот что: в случае чего домой курс держи восемьдесят градусов. Выскочишь на свою территорию в районе озера, ты его издалека увидишь. А от озера возьмешь курс полсотни градусов и через пятнадцать минут будешь в районе аэродрома... Ну а остальное обговорите на предполетной подготовке с капитаном и участниками вылета.

Мы спустились в землянку КП полка. Землянка была разделена на две комнаты. В одной был собственно КП с картами, машинками, телефонами. В другой комнате был большой дощатый стол со скамьями вдоль стен и стола. В ней проводились совещания, занятия, разборы, собрания. Когда мы вошли, заместитель комэска уточнял с участниками вылета линию фронта. Он посмотрел на меня, на комэска, потом опять на меня. Ничего не сказав, он стал дальше перечислять населенные пункты и приметные места на карте, через которые проходила линия фронта. Мы подошли к столу и сели. Комэск помог мне нанести линию фронта и свернуть карту так, чтобы был виден весь маршрут нашего полета.

Когда с маршрутом все было закончено, заместитель командира эскадрильи сказал:

- Порядок построения будет следующий: первый я, за мной, - он посмотрел на меня, - Ладыгин. За ним - командир звена старший лейтенант Пивоваров со своим напарником. Идем левым пеленгом. Прикрывают нас две пары истребителей. Особенно не растягивайтесь. Помните, что недалеко от третьей станции вражеский аэродром. Вопросы есть?

- Есть, - сказал Пивоваров. - Как используем бомбовую нагрузку? Ведь первая станция может быть пуста. Стоит ли там сбрасывать бомбы?

Зам комэска посмотрел на командира звена и сказал:

- Может статься, что ни на второй, ни на третьей станциях ничего не будет. На то мы и делаем разведку боем. В общем, так: если на первой ничего нет, бомбы на станционные постройки сбрасываю я, если и на второй ничего нет сбрасывает Ладыгин. На третьей сбрасывает вторая пара. Ясно? Ну, а в случае чего - слушайте команду по рации.

- Ясно, товарищ капитан, - ответил Пивоваров.

- Товарищ капитан, - вмешался комэск, - я думаю, будет лучше, если первым сбросит бомбы Ладыгин, а вы, по вашему плану, вместо него - на второй станции.

- Есть, товарищ капитан, - ответил зам комэск.

- Какие будут еще указания?

- Больше никаких.

- Тогда по самолетам, - заместитель посмотрел на часы.- Через семнадцать минут выруливаем. Проверьте настройку раций. Идите.

Я оглянулся на комэска. Он приветливо, ободряюще кивнул мне. Я вышел из землянки и направился к своему "илу". Бежать, прыгать мне уже не хотелось. Сейчас, осознав всю сложность предстоящего задания, когда мы минимум пять раз должны будем побывать под обстрелом вражеских заниток, а может быть, еще и подвергнуться атакам "мессеров" (аэродром от третьей станции находился всего километрах в двадцати!), восторженность моя прошла, рассеялась, словно дым, уступив место какому-то новому, тревожному чувству. Никогда еще такого со мной не было... А может быть, зря напросился лететь именно сегодня? Нет, я нисколько не должен сожалеть об этом. Ну, тогда что же? Что это за чувство? А может быть, не один я испытываю его?.. Может быть, подобное чувство испытывают все участники предстоящего вылета?..

Когда я подошел к самолету, механик, приложив свою промасленную руку к ушанке, доложил:

- Товарищ младший лейтенант, самолет к боевому вылету готов. Мотор работает исправно, горючее заправлено полностью. Подвешено четыре бомбы по пятьдесят килограммов, взрыватели мгновенного действия. Боекомплект пушек, эрэс и пулеметов полный. Докладывает механик самолета старший сержант Веденеев.

Я слушал четкий доклад механика, глядя в его серьезные серые глаза, и щемящее противное чувство постепенно куда-то исчезало. Веденеев помог мне надеть парашют.

- Хорошо, спасибо, - сказал я. - А где Вениченко?

- В кабине с пулеметом занимается.

Колпак кабины стрелка был открыт, и Василий действительно возился с пулеметом, что-то протирал, прилаживал ленту, раскатывал турель. Заметив меня, Вениченко исподволь стал наблюдать за мной, очевидно, желая понять мое состояние. Мне нужно было что-то сказать ему, а я не знал что, не знал, какие в этих случаях надо задавать вопросы. Поднявшись на плоскость, я наконец спросил его:

- Ну как, Вася, настроение?

- В норме,- ответил он.

- Значит, сейчас летим...- он внимательно смотрел на меня.- Если заметишь самолеты противника, дашь в их направлении красную ракету, чтобы все заметили. Мы идем вторыми. Ну, а остальное ты сам все знаешь, - твердо закончил я.

- Ясно, товарищ командир.

- Бронещиток себе положил?

- Положил, товарищ командир, - ответил он.

- Надо, чтобы Веденеев закрепил его как следует. Прилетим, пусть сделает.

Этот полукруглый бронещиток от мотора механик приволок откуда-то вчера вечером. Вообще, кабина стрелка на "иле" не была бронирована ни снизу, ни с боков. Чтобы как-то обезопасить стрелка, на пол его кабины клали бронещитки, если они были. Вот Веденеев где-то раздобыл и просил никому не говорить, что он у нас есть. Это была первая тайна нашего экипажа.

Добрался до своей кабины и тут заметил, что недалеко от самолета стоят Костя, Леша, Миша и другие молодые летчики. Костя Шуравин поднял руку. Я тоже помахал стоящим на земле ребятам и... заметил капитана Царева. Он стоял в сторонке, внимательно следя за мной. Наши взгляды встретились. Он несколько раз одобрительно кивнул. Я улыбнулся ему и залез в кабину.

Усевшись как следует на сиденье, попробовал рули. Все было в порядке. Механик и оружейник склонились над кабиной. Они, помогли мне застегнуть привязные ремни. Механик, подсоединив колодку шлемофона, начал готовить мотор к запуску. Оружейник, покрутив ЭСБР - электрический бомбосбрасыватель, доложил, что бомбы будут сбрасываться по две.