Владимир Гуляев - В воздухе илы

Уже прозвучали романсы Глинки и Рахманинова, стихи и злободневные басни, веселые боевые частушки, когда конферансье объявил, что сейчас перед нами предстанет фокусник-иллюзионист. Все, и дети, и взрослые, любят, когда их обманывают, но не исподтишка, а при всем честном народе, да еще не одного, а всех сразу. Это, оказывается, нисколько не обидно, а даже интересно и весело.

Зал зашумел, зааплодировал. В дверях появилась фигура, закутанная в черный плащ. Не доходя трех шагов до первого ряда, фокусник остановился и широким взмахом руки в белой перчатке сбросил черный плащ на пол. Перед нами предстала красивая, стройная, молодая блондинка в черном фраке, в цилиндре, с тросточкой в руке. Это неожиданное и приятное "превращение" вызвало бурные рукоплескания. Ну, а дальше все, что ни делала симпатичная иллюзионистка, принималось на "ура".

Закончив очередной номер и выждав, когда стихнут аплодисменты, она обвела лукавым взглядом зрителей и игриво спросила:

- Кто из присутствующих желает помочь показать следующий фокус? Нужен один смелый и сообразительный мужчина.

Все заулыбались, но никто не тронулся с места. Очевидно, полагали, что все здесь смелые и сообразительные, а ведь требовался только один. Возможно, поэтому, а может быть, еще по какой-то причине, только как ни уговаривала иллюзионистка, как ни стыдила, никто не выходил.

Показав всем шарик, продемонстрировав, как он свободно передвигается по веревочке, волшебница бросила один конец на пол и наступила на него. Другой конец был у нее в руках. Вертикально потянув веревочку, она отпустила шарик, и он скользнул к ее лакированной черной туфельке.

- Теперь, - обратилась она к Феде Садчикову, - я прошу вас, поднимите, пожалуйста, шарик и скажите: "Шарик, шарик, останься на месте!".

Федя собрал все свое мужество и, насупившись, нагнулся к лакированной туфельке. Затем, подняв шарик, он довольно внятно произнес:

- Миленький шарик, останься на месте!

Какое-то мгновение он задержал руку на шарике, а потом отпустил его. И о, чудо! - шарик застыл на месте, не соскользнул вниз. Зал разразился аплодисментами. Блондинка с благодарностью хотела взять руку своего помощника, но Федя, ни на кого не глядя, уже шагал к нашей стенке.

Это было единственное Федино выступление со сцены в качестве артиста. Но он его хорошо помнит до сих пор...

Следующий день выдался солнечным, морозным. Облачившись в теплое летное обмундирование, мы бродили по аэродрому в ожидании, когда наше руководство утрясет вопрос с авиамастерскими о получении машин. На стоянках аэродрома стояло много разных самолетов, но наше внимание особенно привлекли три "Боинга" и "Бостон", стоявшие в стороне. Мы с интересом разглядывали авиационное новшество - трехколесное шасси с передней выпускающейся ногой. Такого еще никто из нас не видел.

Вдруг где-то рядом заухали пушки. Им ответили орудия с дальнего края аэродрома. Что такое? Высоко в небе послышались хлопки зенитных разрывов. Задираем головы и отчетливо видим маленький силуэт двухмоторного самолета, за которым тянется белый инверсионный след. Фашист! Да как высоко идет! Тысяч восемь метров наверняка будет. Разведчик...

Наши зенитки буквально надрываются. К ним присоединяются батареи, расположенные в городе. Стреляет только тяжелая зенитная артиллерия - слишком высоко идет стервятник. Но зенитные разрывы ложатся до обидного далеко в стороне от вражеского самолета.

- Да, если он вернется на свою базу, жди ночью бомбежки, - мрачно подытожил Садчиков. - Вон сколько самолетов на аэродроме.

Тут подошел наш капитан и сообщил, что самолеты, которые мы должны получать, еще не готовы и придется ждать здесь дня три-четыре.

- Ну вот, ребята, скучать не придется, - "успокоил" нас Федя. - Наверняка доведется поглядеть, как немцы будут бомбить этот аэродром.

К сожалению, Федя оказался прав. На третью ночь мы проснулись от грохота крупнокалиберных зениток, трескотни пулеметов. Среди этого грохота прорывался вой сирен. В дверях что-то кричали. Мы повскакивали с коек и в темноте (свет в здании был выключен) начали поспешно одеваться. В дверях появился человек с фонарем. Он приказал всем быстро следовать за ним. Схватив комбинезон и шлемофон, я кинулся за остальными. Мы хотели быстро выскочить на улицу, но в дверях стоял часовой и никого не выпускал. Нас по тревоге направили в подвал, где было оборудовано бомбоубежище.

Утром выяснилось, что ни одна бомба на территорию аэродрома не попала. Вражеские летчики сбросили четыре "свечки", но зенитки-малокалиберки буквально тут же расстреляли их. Поэтому бомбить аэродром гитлеровцам пришлось в полной темноте. К тому же зенитчики поиграли у них на нервах - оттого они и промахнулись, побросав бомбы где попало.

Наши механики и инженер целыми днями пропадали в авиамастерских, помогали рабочим скорее завершить ремонт "илов", предназначенных для нашего полка.

Через несколько дней наш капитан сам облетал все машины. Механики устранили выявленные дефекты, и, наконец, был назначен день нашего вылета домой - в полк.

Перегнали мы все машины благополучно. А вскоре прилетели и ребята из Куйбышева. Весь перелет прошел хорошо. Через некоторое время дивизия начала боевую работу. Поскольку фронт был стабильным и вылетов было сравнительно немного, командование не спешило с вводом молодежи в бой. Участие молодого летчика в боевом вылете отмечалось торжественно. Прошедшего первое боевое крещение поздравляли не только товарищи из его эскадрильи, но и летчики всего полка. Одним из первых среди нас, новичков, кому доверили сделать свой первый боевой вылет, был Костя Шуравин.

Вылет прошел успешно. Мы все радовались за Костю. От всего сердца поздравляли с боевым крещением и желали дальнейших боевых успехов и удач. Костю поздравил сам командир полка.

Мы, молодежь, по-хорошему завидовали Косте. А после ужина неожиданно получили приглашение от девчат-однополчанок. В честь Костиного боевого крещения они устроили дружескую вечеринку в своей землянке. Честно говоря, мы даже не мечтали о таком сюрпризе.

Сразу же "командировали" за своим баяном Лешу Сычева. Ему, так же как и нам, еще не довелось сделать свой первый боевой вылет, но он уже прославился в полку как замечательный баянист. Играл он на баяне действительно здорово и не расставался с ним нигде. Из дома он взял его с собой в авиашколу. С ним приехал и на фронт. Когда он брал свой огромный баян на колени, из-за инструмента была видна лишь его голова.

Несмотря на свой маленький рост, Леша добился, чтобы его взяли в авиацию. Военную школу Сычев окончил с отличием. Летать он любил и умел, хотя это было для него не просто. Ему приходилось до предела удлинять педали, а на сиденье под парашют подкладывать специальную подушку... Ну, словом, Леша приволок свой замечательный инструмент, сияющий лаком, и импровизированная вечеринка началась.