Бруно Нардини - Жизнь Леонардо. Часть четвертая.(с иллюстрациями)

«Потом есть у нас сквернейшая привычка настаивать вино в незакрытых сосудах,— продолжал Леонардо.— Из-за этого начинается брожение, с пузырьками воздуха испаряется эссенция, и остается лишь скверная, мутная жидкость и кожица да мякоть. Потом при переливании из сосуда в сосуд не соблюдаются все правила, и вино остается мутным и тяжелым для желудка.

Но если вы и все другие виноградари прислушаетесь к моим советам, мы будем иметь вино прекраснейшее. Да храни вас господь.

Леонардо».

Скверное вино—вот все, что Леонардо принес участок земли, оставленный ему дядюшкой Франческо. Полезный совет и отличный «рецепт» — все, что он сумел оставить наследникам, навсегда покидая Италию.

Путешествие через Альпы было приятным. Король стремился как можно чаще беседовать с Леонардо, вернее, слушать его рассказы. Старый живописец и ученый делился с молодым государем своими наблюдениями, познаниями и «тайными» открытиями. «Тайными» потому, что о них стало известно лишь в нашем веке. Показывая королю на соколов, круживших над заснеженными вершинами гор, Леонардо рассказывал о динамике и законах полета. Рассказал он и о своих попытках летать, о несчастье, случившемся с верным Заратустрой, и не скрыл своей уверенности в том, что однажды человек станет летать, как птицы, и даже выше и дальше птиц.

— Человек — гражданин вселенной, ваше величество, и во вселенную он полетит, чтобы открыть новые миры.

Они беседовали и о математике, геологии и механике, о гидравлике, астрономии и физике. Леонардо показал королю на привале свой «Трактат по анатомии» и поведал ему о том страхе и одиночестве, которые он испытывал долгими ночами в больничных мертвецких, сидя возле трупов.

— Я препарировал больше тридцати покойников, рассекая тончайшим ножом тело на части, и повсюду обнаружил вены. И вены эти не обагряли тело кровью, только капиллярные вены слегка кровоточили. Для опытов тела одного покойника мне не хватало, и приходилось долгими часами препарировать множество тел, чтобы во всем разобраться. А чтобы понять разницу, я иной раз повторял разрез дважды,— продолжал рассказывать Леонардо.

Франциск I слушал словно зачарованный. Не успел еще кортеж прибыть во Францию, как Франциск I решил поселить Леонардо неподалеку от своей резиденции, чтобы как можно чаще с ним видеться.

В Провансе они встретились с Луизой Савойской, матерью короля, которая тоже направлялась в столицу. Теперь оба кортежа продолжили путь вместе. Королева-мать тоже была очарована великим философом и сказала сыну, что Леонардо человек редких достоинств.

Внезапно ее осенила блистательная идея:

— В Амбуазе! Ну конечно же, наш великий Леонардо будет жить в Амбуазе, возле нас. Я отдам ему мой замок Клу.

Леонардо еще не знал о ее решении. Он молча ехал на коне, глядя на раскинувшуюся внизу долину. Следом за ним ехали Франческо Мельци и юноша Баттиста Де Вилланис, которого Леонардо взял в услужение перед самым отбытием из Милана.

В повозке сидела Матурина, служанка Леонардо, растерявшаяся среди всех этих людей, говоривших на чужом языке.

Леонардо изредка чувствовал жжение в правой руке, она словно немела. Потом на время отпускало. Королевский герольд посоветовал ему средство от болезни, и Леонардо записал в записную книжку: «Лекарство от жжения в руке, которое мне подсказал королевский герольд. Взять четыре унции свежего воска и отдельно две унции ладана. Воск растопить и смешать с ладаном, а потом этой смесью больное место помазать».

Салаи не последовал за своим учителем Леонардо во Францию, сказав, что чувствует себя старым — ведь ему уже больше сорока лет.

Перед отъездом Леонардо написал письмо арендатору своего небольшого имения во Фьезоле, жалуясь на то, что вино нового урожая прескверное.

Проезжая по берегу Луары, Леонардо задумал создать проект большого судоходного канала.

Замок Кло-Люс, который чаще называли просто замок Клу, был прочным средневековым зданием с двумя крылами по фасаду. Красивая восьмиугольная лестница у края фасада вела со двора на первый и второй этажи. Под покатыми крышами уютно примостились просторные мансарды с широкими окнами, выходившими во внутренний двор.

Замок был построен дворянским родом Амбуаз для церковных нужд, впоследствии он перешел во владение одного из фаворитов Людовика XI и превратился в мощную крепость. В 1490 году замок Клу был за 3500 дукатов куплен Карлом VIII, который его расширил и перестроил. Теперь замок принадлежал матери короля Луизе Савойской и его сестре Маргарите Ангулемской. Обе знатные дамы великодушно предоставили его в распоряжение Леонардо.

Король Франциск I приказал также, чтобы престарелому маэстро платили в год 700 золотых скуди, дабы он не нуждался в деньгах. Взамен молодой монарх просил у Леонардо только дружбы. При первой же возможности король приезжал в Клу, находившийся на расстоянии менее километра от Амбуаза, либо посылал за Леонардо, чтобы того привезли в королевскую резиденцию.

Природа наделила Франциска I живым умом и превосходной памятью. Он словно впитывал в себя сведения по самым различным проблемам и, как писал историк того времени, «не было такой сферы науки, в которой бы он не разбирался глубоко».

Винчи обладал великим талантом и даже знал древних латинских и греческих авторов, «так что король Франциск I весьма полюбил его за эти несравненные достоинства,— писал впоследствии Челлини.—Я не могу не повторить слов короля, сказанных им мне в присутствии кардинала Лотарингии, кардинала Феррары и короля Наваррского. Он сказал, что никогда бы не поверил, что на земле может быть человек, который знал бы столько, сколько знает Леонардо. Притом не только в скульптуре, живописи, архитектуре, но прежде всего в философии, где он особенно велик».

Постепенно Леонардо в тихом, спокойном замке обрел и душевный покой. Он принялся за неоконченную картину, привезенную из Рима. На ней был изображен юноша с почти женоподобным пухлым лицом, который показывал пальцем вверх на что-то находившееся за пределами полотна. Леонардо стер пейзаж, и теперь фигура юноши утопала в ватной полутьме.

— Маэстро, кто он? Что это означает? — то и дело спрашивал охваченный любопытством Франческо Мельци.

Леонардо, улыбаясь той же странной улыбкой, что и загадочный юноша, написанный на полотне, неизменно отвечал: