Бруно Нардини - Жизнь Леонардо. Часть четвертая.(с иллюстрациями)

Однажды кардинал Луис Арагонский, проезжая со своей свитой через Тур, навестил великого живописца Леонардо.

Дон Антонио де Беатис, секретарь кардинала, оставил подробное описание этой поездки: «Мой кардинал вместе с нами поехал в Клу повидать мессера Леонардо, флорентийского живописца, которому было больше семидесяти лет...».

Произошло это, вероятно, осенью 1516 года. Леонардо не было тогда и шестидесяти пяти, но выглядел он много старше своих лет. Почти наверняка именно к этому времени относится рисунок сангиной, хранящийся ныне в Туринской библиотеке. На нем запечатлен человек с рано состарившимся лицом, запавшими щеками, огромным лбом и печальными глазами древнего пророка.

«... Леонардо показал нашему Светлейшему Кардиналу три картины, все до одной превосходнейшие,— продолжал Антонио Де Беатис.— Первая — мадонна с младенцем, словно бы сидящие на коленях у святой Анны; вторая — портрет одной знатной флорентийской дамы, писаный с натуры по заказу Джулиано Медичи; третья — Иоанн Креститель в юности ...».

Мельци не поверил своим глазам. Когда Леонардо снял полотно, чтобы показать гостям последнюю свою картину, перед ними предстал уже не Вакх, не юноша женоподобного вида, а Иоанн Креститель. Леонардо пририсовал тонкий, как тростинка, крест, вздымавшийся в небо, устремленный на него указательный палец, и картина приобрела евангельское звучание. Мельци, пораженный, посмотрел на Леонардо, а тот с улыбкой кивнул ему. Затем он снова занялся гостями.

«Леонардо показал нам рисунки анатомированных им тел в разрезе: мускулы, нервы, вены, сухожилия, внутренности. Насколько можно судить, он анатомировал как мужчин, так и женщин, что никогда другими столь тщательно не делалось.— А чтобы ни у кого не оставалось сомнений, Де Беатис уточняет: — Мы в этом убедились воочию, и Леонардо сказал, что он анатомировал больше тридцати трупов мужчин и женщин всех возрастов ...».

В 1516 году, когда Леонардо не было и шестидесяти пяти лет, его посетил в замке Клу кардинал Луис Арагонский. Леонардо показал гостю все свои живописные работы, в том числе картину, на которой был изображен неизвестный юноша, а также свои труды по анатомии.

Кардинал был восхищен этими творениями Леонардо, но он с жалостью смотрел на его почти парализованную правую руку, «которая уже не напишет ничего прекрасного».

Только Франческо Мельци знал, что крест на картине с неизвестным юношей Леонардо написал левой рукой.

«... Мессер Леонардо да Винчи, королевский живописец, живущий сейчас в месте, именуемом Клу.., уверенный в близкой смерти, но неуверенный в точном часе ее наступления, продиктовал мне нижеследующее свое завещание и выразил последнюю волю, как то мною записано.

Прежде всего, он поручает душу свою Синьору нашему всеблагому Владыке Небесному, Деве Марии, Святому Михаилу и всем Ангелам Рая.

А также ...».

Было это 23 апреля 1519 года, в святую субботу. Леонардо уже несколько месяцев не вставал с постели. И вот он позвал Вильгельма Бориана, королевского нотариуса, еще пять свидетелей, викария и капеллана церкви святого Дионисия, настоятеля и двух монахов близлежащего монастыря миноритов и Франческо Мельци. Свидетели молча слушали, как Леонардо, которого приподняли на подушки, диктовал свое завещание. Он был в здравом уме и в полной памяти.

Сначала нужно позаботиться о душе, которая не умирает, а продолжает жить и, значит, по-прежнему очень нуждается в милосердии. А посему «три торжественные мессы и тридцать месс обычных» как в церкви святого Дионисия, так и в монастыре. Похоронить себя Леонардо велел в церкви Сан Фиорентино.

Теперь можно было подумать и о делах земных, об имуществе.

«... Мессеру Франческо Мельци, дворянину из Милана, завещаю все мои картины и рисунки, манускрипты и книги, а также всякие инструменты и Трактаты об искусстве живописи. В знак глубокой любви завещаю ему и все до одного предметы моей одежды».

Баттисте де Вилланису Леонардо завещал половину виноградника у Порта Верчеллина и воду из канала Навильо. Другую половину виноградника он завещал Салаи, который в нем построил себе дом. И все это «в награду за услуги добрые и приятные, каковые вышеупомянутые де Вилланис и Салаи, слуги мои, мне оказали».

Леонардо ничего не напутал — Салаи для него больше не ученик, а всего лишь слуга, быть может, по-своему и преданный хозяину, но неблагодарный и нечистый на руку.

«А также ... Матурине, моей служанке, одежду из добротной черной материи с кожаной подкладкой ... и два дуката».

Теперь можно подумать и о похоронах. Они должны быть торжественными, ведь это своего рода семейный обряд. Траурная процессия выходит из дома и направляется к кладбищу через город под пристальными взглядами людей. Леонардо, прищурив глаза, словно он видит перед собой траурную процессию, перечисляет: «... шестьдесят факелов, которые понесут шестьдесят бедняков, за что им будет заплачено». В похоронах должны участвовать все священники прихода и церкви Сан Фиорентино: приор, викарий, капелланы, а также церкви святого Дионисия и монастыря миноритов. Грегорианское песнопение и ладан во время месс и множество зажженных свечей. «Десять фунтов воска на большие свечи, которые будут зажжены в вышеупомянутых церквах во время богослужения».

Братьям «по крови», но не по духу Леонардо оставил четыреста золотых скуди и участок земли во Фьезоле.

«Душеприказчиком при полном моем доверии и любви делаю Франческо Мельци, который при свидетелях соглашается и ставит свою подпись».

Нотариус Бориан и свидетели ушли. Леонардо посмотрел на Франческо, который не в силах был сдержать слезы.

— Франческо, всякий предусмотрительный человек оставляет завещание. Я не хочу расставаться с тобой и не рвусь поскорее покинуть нашу грешную землю. Я всегда говорил, что «жизнь есть дар» и тот, кто ее не ценит, этого дара не заслужил. Поэтому мы должны заслужить этот дар и до конца дней своих ценить жизнь и не бояться позорно смерти,— сказал он своему преданному ученику.— Посмотри,— добавил он, повернув голову к окну,— зима длилась долго, но теперь деревья проснулись, вся природа пробудилась под лучами солнца. Разве ты не видишь, она возродилась?

В святую субботу 23 апреля 1519 года Леонардо позвал королевского нотариуса Бориана и в присутствии Франческо Мельци и пяти других свидетелей продиктовал завещание.