Питер Маас - Исповедь Джо Валачи

Учитывая, какое большое значение в мире «Коза ностры» придается чести и достоинству, самым ужасным для участников всей этой истории стало их неприкрытое унижение. «Легко догадаться, какая была реакция у нас, «солдат», когда мы узнали об облаве, — рассказывает Валачи. — Если бы на подобной встрече арестовали «солдат», нетрудно себе представить, как к этому отнеслись бы их боссы. И вот они сами разбегаются по кустам, как кролики, выбрасывают из карманов деньги, чтобы их не взяли с наличными, некоторые из них выбрасывают и револьверы. Да мне просто смешно, когда я слышу, что мы должны уважать своих боссов».

Управление по организованной преступности и рэкету, подчиняющееся Министерству юстиции, выяснило, что после описанных выше событий по стране прошла серия небольших собраний, на которых были рассмотрены все пункты повестки дня совещания в Апалачине, включая утверждение Карло Гамбино на посту, прежде принадлежавшем Анастазия. Все это, однако, не принесло никакого проку самому Вито Дженовезе. У всей «Коза ностры» глаза вылезли на лоб от изумления, когда меньше чем через год он был обвинен в торговле наркотиками и осужден на пятнадцать лет лишения свободы. Этот срок от отбывает до сих пор. Дженовезе оказался первым боссом, после Лючиано, которого убрали с преступной сцены.

Если 1957 год был плохим годом для «Коза ностры», то для Валачи тем более. Единственным светлым пятном в его жизни тогда стала отмена приговора по делу о наркотиках. Но даже это явилось символом его горькой судьбы.

Еще в 1954 году Тони Бендер сообщил Валачи, что Бюро по борьбе с наркотиками оказывает нажим на комитет по контролю за торговлей спиртными напитками штата Нью-Йорк с тем, чтобы он аннулировал лицензию на продажу алкоголя в ресторане «Лидо», все еще оформленную на сына Фрэнка Лючиано. По словам Валачи, у Бендера были связи в этом комитете, которые блокировали принятие такого решения. Но однажды там произошли крупные кадровые перестановки, и это в корне изменило всю ситуацию. Молодого Лючиано вызвали для дачи показаний, а лицензия «Лидо» была аннулирована в связи с «попыткой скрыть имя истинного владельца». Будучи уверенным, что его никогда не осудят за торговлю наркотиками, Валачи продолжал содержать «Лидо» в качестве пиццерии и вложил все имевшиеся у него деньги в строительство еще одного ресторана в районе Йонкерса. Затем, когда Валачи все же получил срок, ему пришлось отказаться от нового проекта и продать «Лидо», чтобы финансировать свою апелляцию. «Все равно, — с горечью вспоминает Валачи, — без лицензии от «Лидо» не было никакого проку».

К тому времени он уже получал барыши со своих ссудных операций и планировал пустить их на строительство ресторана в Йонкерсе. «Я подумывал о том, чтобы завязать с мафией и сосредоточиться на чисто ресторанных делах». Затем умер Мэтти, его партнер по одежной фабрике, и у Валачи закрылся еще один источник твердых доходов. Мысль о приобретении нового компаньона моментально улетучилась, как только стало известно, что все оборудование фабрики пойдет с молотка в пользу государства, так как Мэтти не выплачивал в казну подоходные налоги, вычтенные им из зарплаты рабочих. «Мне еще повезло, что там не нашлось ни одной бумажки с моим именем, — вспоминает Валачи. — Нас называют рэкетирами, а посмотрите, что позволял себе Мэтти, занимаясь законным бизнесом».

Сев на мель, Валачи последовал примеру других «солдат» мафии, оказавшихся в затруднительном положении. В погоне за быстрой наживой он занялся торговлей наркотиками. На этот раз, однако, ни с какими партнерами он связываться не стал. Он был знаком с несколькими мафиози, которые все еще торговали героином, получали свою долю с ввозимого в Штаты груза и заключали собственные сделки на перепродажу наркотика с «парой каких-то цветных парней». Для доставки героина Валачи использовал «парнишку» по имени Ральф Вагнер. «Он был родом откуда-то из Нью-Джерси. Из Форта Ли, кажется, — рассказывает Валачи. — Тот, кто ко мне его прислал, уже не помню, кто именно, сказал, что он хороший парень. Он мне и самому понравился. Ральф пришелся очень кстати: он помог с покраской моего дома. Этому парню до смерти хотелось заняться наркотой, поэтому я взял его к себе в дело. Еще Ральф хотел вступить в мафию, но это, конечно, было невозможно — ведь он был полукровка, наполовину итальянец и наполовину немец».

Валачи неохотно рассказывает о том периоде, когда он торговал героином. По его утверждению, он имел дело с «небольшими партиями для того, чтобы снова встать на ноги». Валачи снабжал наркотиками одного из «цветных парней», Джона Фримэна-старшего, являвшегося, по данным Бюро, крупным чернокожим розничным торговцем в Гарлеме. Скоро Валачи смог возобновить свои занятия ростовщичеством, а также посвятить себя налаживанию бизнеса с музыкальными автоматами, обещавшего стать весьма прибыльным делом.

В то время Джозеф Галло, «солдат» из «семьи» Профачи, возглавивший позже кровавый мятеж против своего босса, предпринимал попытки силой поставить под свой контроль музыкальные и торговые автоматы в Нью-Йорке. Методы Галло были примитивны. Требовалось вступить в его «союз» и принять Галло в качестве своего компаньона. Иначе владелец автоматов рисковал быть жестоко взбитым — в лучшем случае. Это, конечно, не относилось к членам «Коза ностры». Валачи вступил в «союз» по своей собственной воле. Взносы были минимальными — 79 долларов в квартал. Взамен он получил гарантированные «союзом» новые «точки» в дополнение к уже имевшимся. Выгода для Галло заключалась в том, что членство Валачи способствовало объединению в сеть независимых владельцев автоматов в восточной части Гарлема и Бронкса.

Валачи сам использовал свой ссудный бизнес для установки музыкальных автоматов в различных барах и ресторанах. «Я давал человеку кредит, рассказывает Валачи, — но не торопился получать с него деньги. Короче говоря, пока мой автомат стоит в его заведении, долг он не возвращает. Джо Галло был помешан на таком крутом рэкете. Поэтому его и прозвали Психом. Ну, это Джо и погубило».

(21 декабря 1961 года Галло получил от семи до четырнадцати лет тюрьмы за попытку вымогательства).

Валачи настолько был занят поправкой своего финансового положения, что не обратил должного внимания на арест Вито Дженовезе и его осуждение за незаконную торговлю наркотиками. Он узнал об этом еще до объявления обвинительного заключения от Томаса Эболи (Томми Райан), быстро набирающего влияние в качестве фаворита Дженовезе. «Там один испанец дает показания против нашего старика, — сообщил Эболи. — Надо его найти. Зовут Канталупесом. Если услышишь о нем что-нибудь, позвони».