Хендрик Фертен - В огне Восточного фронта. Воспоминания добровольца войск СС

Всего через четыре дня генерал узнал, что мост взорван и от него остались лишь щепки, плававшие на поверхности воды. Неужели это смогла сделать Урсула, не смирившаяся с тем, что Нихофф не принял ее предложение?

Расследование установило, что мост действительно взорвала она. Урсула смогла найти специалиста по взрывчатым веществам и с помощью женских уловок убедила его, что она сможет освоить все, что должно быть освоено для достижения ее цели. Всего за несколько дней она научилась тому, на что при подготовке полевых инженеров уходят недели, если не месяцы. Ей не пришлось действовать в одиночку. Вместе с нею на западный участок передовой отправились две ее подруги по Союзу немецких девушек. Они подплыли к мосту, прячась под плывшим по течению катамараном, в котором и была заложена взрывчатка. Им удалось осуществить задуманное.

Остался ли кто-то из них в живых после этого? Погибли ли все три девушки при взрыве или были убиты русскими, когда пытались вернуться в город? Об их судьбе ничего не известно даже сегодня. Но их подвиг не должен быть забыт.

Другие женщины и девушки, остававшиеся в Бреслау, также следовали голосу долга. Многие из них работали на переполненных ранеными пунктах первой медицинской помощи, в военных и гражданских госпиталях. Медсестры и санитарки трудились и днем, и ночью в ужасных условиях, демонстрируя огромное гражданское мужество и самоотверженность. Помимо этого, они проявили также немало изобретательности, когда им пришлось под огнем артиллерии эвакуировать буквально сотни пациентов из зданий больниц, некоторые из которых уже охватывало пламя.

В Бреслау было семь больничных бункеров: три надземных и четыре подземных, а также еще десять госпиталей. В каждом из них по восемнадцать часов в сутки одна за другой шли операции. Поток раненых был бесконечным.

Однажды мне пришлось посетить один из надземных бункеров, разыскивая своего друга, который был ранен в ходе боев на Аугустасштрассе. Это был круглый шестиэтажный бункер на Стригауэр Плац, сделанный из бетона и стали. Изначально это было бомбоубежище для жителей города, но с началом осады это сооружение было переоборудовано под госпиталь, вмещавший 1500 пациентов. Он всегда был полон ранеными, которым врачи и медсестры неизменно оказывали надлежащую помощь.

Вход в этот бастион преграждали две огнеупорные стальные двери. Пройдя через одну из них, я оказался в темном тамбуре, и в кромешной тьме мне пришлось нащупывать вторую дверь. Такое устройство дверей позволяло защитить бункер от проникновения внутрь огня в случае, если снаружи все будет объято пламенем.

Оказавшись внутри, я сразу почувствовал, смрад. Воздух был наполнен запахами гноя, крови и острым сладковатым запахом разлагающейся плоти. Наверх вела узкая круговая лестница. Электрический свет был очень тусклым. В проходах находились крохотные бетонные клетушки, в каждой из которых размещалось по три пациента. Они лежали на раскладушках в почти полной темноте, поскольку свет горел только в проходах. Из темноты доносился бред умирающих, крики, стоны и слабый шепот: «Товарищ, товарищ…» Мне хотелось сбежать из этого ужасного места, но я должен был найти своего друга.

Я обнаружил его в крайне жалком состоянии. Перебинтованный, он лежал на голых досках. Когда мой друг увидел меня, в его глазах появился огонек, и он безмолвно протянул мне руку. Я сделал все, что мог, чтобы утешить его. Говорил ему, что он выкарабкается. Но через три дня мой друг умер от ран.

Для трупов в бункере оставалось очень мало места, и их просто складывали друг на друга на первом этаже неподалеку от лестницы. На вершине этой горы трупов оказался и мой друг.

О судьбе бункера и его раненых после взятия города ходило немало слухов. Они пошли от немецких солдат, которые не хотели сдавать бункер врагу, но в конце концов были вынуждены оставить его, когда сооружение охватило пламя. Мой друг Маркварт Михлер, с которым я дружил еще с тех пор, как мы оба оказались в плену у русских, служил в этом бункере ассистентом военного врача. Он рассказывал мне, что запланированная эвакуация раненых была осуществлена в конце апреля. У меня нет причин сомневаться в его словах, а значит, слухи о том, что наши раненые были оставлены там, далеки от истины.

Жизнь в осажденном городе была полна контрастов. В одном месте люди сражались и умирали, в другом жили и любили. Линия фронта проходила прямо через город, а потому практически ничто не разделяло солдат и мирных жителей. Смерть равно забирала и тех, и других. В перерывах же между боями каждый солдат мечтал о любви хорошенькой девушки, которая хоть на миг помогла бы ему забыть о кошмаре войны.

Все, кто оставался в крепости, будь то солдаты или мирные жители, теперь приветствовали друг друга фразой: «Будь здоров!» Эти слова произносились с иронией, поскольку мало кто смотрел с оптимизмом на свои перспективы дальнейшего выживания. А когда представлялись редкие возможности хоть что-то урвать от жизни, каждый использовал их по полной и пил вино, пел и общался с девушками. Все спешили хоть немного насладиться жизнью, пока шла война, опасаясь, что с победой русских для них наступит ад на земле.

Мы сами были всего лишь измотанными молодыми людьми. Мы не успели повидать мир, не успели перебеситься. Мы еще толком не жили и не любили. Что мы успели получить от жизни? Неужели последняя страница нашей жизни должна была закончиться столь ранней смертью или бесконечным пленом в ледяной и дикой Сибири? Мы постоянно задавали себе эти вопросы, и нам оставалось только радоваться той жизни, какая была у нас в те дни и говорить себе: «Живи сегодняшним днем, а завтра ты умрешь!» И мы жили именно по этому принципу. В неимоверном напряжении, которое испытывали мы в осажденном городе, нам не оставалось ничего другого.

В середине марта поступил новый приказ, который тут же был приведен в исполнение. Согласно ему, все остававшиеся в городе женщины в возрасте от 16 до 35 лет были мобилизованы в Трудовую службу для помощи военным. Вполне естественно, что это при вело к тесным контактам между бойцами и представительницами прекрасного пола. Многие из них работали в частях снабжения. В основном это были очень молодые девушки. Такие же молодые девушки работали также помощницами на кухнях и санитарками. Последних бойцы с симпатией называли «карболовыми мышками». Несмотря на возраст, эти девушки очень хорошо заботились о раненых, утешали их, и именно перед ними умирающие облегчали свою душу. Их также прозвали «солдатскими невестами». И это вполне понятно, ведь оказавшись вдали от семейного круга, они искали любви, поддержки и ласки молодых мужчин. Среди ада войны эти девушки, как и мы, постоянно рисковали жизнью. У них была одна судьба с защитниками Бреслау. А значит, и в романах, которые завязывались у «крепостных Лолит» с солдатами, не было ничего удивительного и противоестественного.