Хендрик Фертен - В огне Восточного фронта. Воспоминания добровольца войск СС

Будучи священнослужителем, отец Эрнст Хорниг смотрел на ситуацию иначе. Он критиковал происходящее, характеризуя его как «разврат и падение нравов». Он писал, что в городе происходили «оргии, где основными приоритетами были женщины и алкоголь и где над всем господствовала похоть».

Ситуация действительно во многом была парадоксальной. Солдаты были вовлечены в кровавые уличные бои, люди терпели невыносимую боль и страдания в госпиталях Бреслау. И в то же время иногда всего через несколько зданий наши товарищи под популярные мелодии танцевали с девушками. Однако подобное случалось не часто и продолжалось недолго. Зачастую не проходило и часа, как бойцы, только что наслаждавшиеся музыкой и женской красотой, оказывались в гуще кровопролитного боя. Для каждого из них этот бой мог стать последним, и многие на самом деле погибали.

Так или иначе, наша воля к борьбе и дисциплина от общения с женщинами страдали меньше всего в данных условиях. Поэтому, несмотря на то, что это строго запрещалось правилами, действовавшими в пределах крепости, командиры разрешали короткие визиты девушек к бойцам даже на передовые позиции.

Истосковавшиеся по любви девушки приходили к своим избранникам, надев для маскировки длинные армейские шинели. Это было крайне опасно, потому что иваны в любой момент могли начать атаку. Но влюбленные не обращают внимания на такие вещи. Оглядываясь назад, скажу, что солдаты зачастую теряли свою жизнь раньше, чем невинность. Реальность боев в пределах крепости Бреслау была далека от описанной отцом Хорнигом «любви и похоти», скорее она состояла из борьбы и смерти.

Судьбе было угодно распорядиться, чтобы и я сам влюбился в девушку из восточных стран, работавшую в лазарете. Все это привело к очень яркой истории, которая, однако, могла иметь роковой конец.

Точно так же, как иностранные добровольцы сражались в немецкой армии, иностранные добровольцы работали и на гражданских должностях, в том числе медсестрами. Это были люди, приехавшие из северных и западных европейских стран. Кроме того, женщины из Восточной Европы также работали в Германии, но, как правило, уже принудительно.

По чистой случайности я узнал, что в лазарете, находившемся в западной части Бреслау, было две медсестры из Голландии. Придя в восторг от возможности поговорить с кем-то на родном языке, я отправился туда и в результате познакомился не только с ними, но и с работавшей на кухне очень красивей девушкой по имени Таня. Она была русской и попала в Бреслау откуда-то из окрестностей Смоленска. До войны Таня была студенткой и довольно хорошо говорила по-немецки. Я стал заходить к ней, когда в боях наступали паузы, привлеченный ее восхитительной внешностью и странной аурой, которую она излучала. У Тани были высокие скулы, говорившие о ее славянском происхождении. Я до сих пор очень хорошо помню, как ее темные кудрявые волосы выглядывали из-под платка на голове. Несмотря на простую одежду, мне она казалась настоящей Венерой. Помимо всего прочего, во мне вызывал теплоту к Тане ее интерес к судьбе моих товарищей на передовой. Если я рассказывал о печальной участи кого-то из моих друзей, погибших на этой безжалостной войне, она всегда выражала живое и душевное сочувствие.

Когда однажды я не увидел Таню на месте, я не мог и не хотел поверить, что ее арестовали как шпиона противника. Неужели Таня могла быть русским агентом? Мои друзья очень настоятельно посоветовали мне не пытаться доказывать ее невиновность. И, к счастью, я последовал их совету. Впоследствии я точно узнал, что она была шпионкой, и, вопреки желанию, мне пришлось признать, сколь опасными могли быть такие отношения. Правда, мое беззаботное поведение проистекало из того, что на нашей стороне сражались украинские солдаты. Я ошибочно полагал, что Таня придерживалась тех же взглядов, что и они. Однако все оказалось совершенно иначе. Прежде чем попасть работать в лазарет, Таня занималась тем, что сообщала своим товарищам в Красной Армии о маршрутах обеспечения и перемещениях немецких войск. Она следила за этим из укрытия на чердаке оставленного дома на Штригауэр Плац, выполняя при этом также роль наводчика русской артиллерии.

Конечно, Таню нельзя сравнить с Матой Хари, шпионкой Первой мировой войны, но она была более чем превосходной актрисой. Она расчетливо воспользовалась моей влюбленностью и наивностью. Но куда смотрел я сам? Нас столько раз предупреждали о возможности саботажа и деятельности шпионов. При этом особенно предостерегали против женщин, которые могли быть использованы врагом против нас. И я все-таки угодил в ловушку! С течением времени мне окончательно стало ясно, почему Таня проявляла интерес к судьбе моих товарищей и выражала фальшивое сочувствие. Таким образом она через меня узнавала о ситуации в зоне боев. Слава Богу, что, будучи на относительно невысокой должности, я просто не мог выдать ей важной стратегической информации. Этим я могу успокоить себя. И, несмотря на мое разочарование в Тане, я вынужден отдать должное ее смелости и твердости ее коммунистических убеждений. Занимаясь подобной деятельностью, она рисковала своей жизнью и могла быть казнена, что не противоречило никаким военным законам. Несмотря на все происшедшее, мне было жалко Таню. Однако впоследствии выяснилось, что судьба сохранила ее.

Через много лет после войны одна из женщин, которая также работала в том лазарете, сообщила мне, что видела Таню после падения Бреслау. Моя русская возлюбленная ехала по городу в запряженной лошадьми повозке, и на ней была униформа лейтенанта Красной Армии с наградами на груди. Мне очень хотелось бы встретиться с Таней снова и спросить ее, как ей удалось сбежать. Или же она была освобождена собратьями по оружию? В любом случае, это было настоящим чудом. Судьба оказалась очень милостивой к ней, по крайней мере, тогда. Что ж, эта история многому меня научила. С другой стороны, мало кто из немецких солдат может похвастаться столь мирными и счастливыми отношениями с русской шпионкой!

Во время обороны Бреслау с нами не раз происходило то, что может показаться невероятным. Расскажу еще об одном эпизоде, который может показаться фантастическим, но за достоверность которого я ручаюсь. Рыская по подвалам оставленных домов в поисках вина, наши бойцы однажды наткнулись на группу русских солдат, которые были во всеоружии. Впрочем, в подвале, где это произошло, действительно хранилось много вина, и русские пришли туда с той же целью. У иванов, как и у фрицев, оказался одинаково превосходный нюх на спиртное.

И что бы вы думали? Боя не произошло. Вина было много, и солдаты каждой из сторон решили просто взять то, за чем они сюда пришли, не начиная кровопролития. Может ли что-то быть более удивительным?