Георгий Эдельштейн - ЗАПИСКИ СЕЛЬСКОГО СВЯЩЕННИКА

Я позвонил архиепископу Кассиану, он сказал, что ждет меня, и просил поспешить. "Я очень рад, о. Георгий, что имею возможность вручить вам Указ о назначении вас настоятелем Одигитриевской церкви села Ушаково, там давно службы не было, туда никто не хочет ехать, приход бедный, но архимандрит Серафим из Собора говорит, что места там хорошие и люди хорошие, благочестивые, он бывал там еще в юности, до того, как попал в лагерь, жил неподалеку и ходил в Ушаково и в Пилятино пешком. Мне уже несколько дней не разрешают уехать в отпуск, много лет я ухожу в отпуск в один и тот же день, сразу после службы в Селищах, а тут не пустили, велели лично вручить вам Указ. Очень прошу вас прибыть в августе, когда я вернусь из отпуска, и рассказать, как дела на приходе. Сейчас идите, я устал, я очень волновался, я даже велел мне новый подрясник погладить, для меня сегодня настоящий праздник. Я весь год молился о вас и вашей матушке. Я ее хорошо знаю, она бывает в Соборе, мне ее показали. Непременно приходите в августе".

Прихожу. Архиепископ встречает меня в коридоре, куда-то шел, благословляет. "Как дела на приходе, о. Георгий?" — "Хоро-

Очевидцы

119

шо, Владыко, очень даже хорошо". Он обнимает меня и начинает плакать: "Спасибо вам, милый, от всей души спасибо, утешили вы меня, старика". Я совершенно растерялся, не зная, как себя вести. Вошли в кабинет, сели, он понемногу успокоился. "Я был, о. Георгий, в отпуске, только что вернулся, и сразу приехали три священника с разных приходов и все трое кричат, ругаются, чего-то требуют, гордые такие. И священник с дьяконом из Галича на машинах приехали. Он хороший человек, но у него духовного образования нет, он водителем троллейбуса был. Так они подрались, а потом и здесь, в епархии еще ругались, совсем меня расстроили". — "Ваше Высокопреосвященство, Владыко дорогой, я не смею давать Вам советы, но ведь вы — Костромской и Галичский, нельзя настоятелем кафедрального Собора водителя троллейбуса ставить. Профессия ничуть не зазорная, но образование необходимо. И уж коль дерутся, бесчинствуют, переведите обоих". — "Разве я их туда ставил, разве я их перевожу? Это все уполномоченный с о. секретарем орудуют, а я только указы подписываю. Вы понимаете, что не я вас в Ушаково определил. Я не правящий архиерей, а подписывающий. Если я стану им перечить, они интриговать будут, меня на покой отправят по немощности, а я мечтаю служить до смерти, я знаю, мне недолго ждать, и доктор говорит, я очень болен. Ну, идите, батюшка, утешили вы меня, старика".

Кассиан был настоящим монахом и никудышным администратором. Боюсь, подлинно великие монахи и великие администраторы — Василии Великие, Иоанны Златоусты, Филиппы Московские — даже не в каждом столетии рождаются, тут две гениальности в одном лице. Чаще — поэтические созерцатели, Григории Богословы, которых епископство тяготит, иногда — ломает. Чаще всего монах-администратор — заурядный бурбон, жаль только, с благостной улыбкой и хрипотцы в голосе не хватает. Лучший образец — бывший наместник Псково-Печерского монастыря, ныне епископ, Гавриил (Стеблюченко). Архиерейский хор при Кассиане пел отвратительно, иподиаконы и даже священники появлялись в Соборе пьяными, всю свою зарплату архиерей исправно отдавал в Фонд мира, в епархиальном управлении грязь по углам, клопы, мыши, тараканы. Но когда Кассиан служил, не только в алтаре, во всем храме было тепло. И коротенькие проповеди его никогда не были упражнениями в пустопорожней элоквенции, как, например, у столпа отечественной гомилетики митрополита Николая (Ярушевича). Умереть на ка-

120

федре Кассиану не дали: генсек М.С. Горбачев принял в Кремле Святейшего Патриарха и постоянных членов Священного Синода — элиту Московской Патриархии, началась эпохальная перестройка, стал быстро формироваться клан новых православных, везде потребовались шустрые, бойкие и нахрапистые. Старичка со слабенькими ножками удалили на покой, вскоре он умер. Умер и лечивший его маленький кроткий доктор, он, наверное, жил только по молитвам своего немощного пациента: тоже был — букет физических немощей.

Архиепископу Кассиану, будь он сегодня на Костромской кафедре, не сделать бы и десятой доли того, что успел сделать архиепископ Александр. За пять лет зарегистрированы десятки новых приходов, открыто духовное училище, восстанавливаются несколько монастырей, печатаются (правда, не очень регулярно) "Костромские епархиальные ведомости", которые теперь, кажется, переименованы в "Благовест", епархиальное управление переехало из сырого тесного клоповника в огромное старинное здание рядом с новым кафедральным Собором. Сам епископ уже не ютится на втором этаже того же клоповника, у него нынче апартаменты и хоромы. Профессиональный архиерейский хор регулярно дает концерты духовной музыки в Костроме, несколько раз выезжал на гастроли и в дальнее зарубежье. Руководит хором милый юный женоподобный Олег Николаевич Овчинников, которого архиепископ Александр привез с собой из Вятки. За несколько лет пребывания в Костроме милый мальчик получил больше наград, чем любой сельский священник, пожалуй, больше, чем дюжина священников. Недавно архиепископ назначил его секретарем епархиального управления. Значительно расширился круг обязанностей, пропорционально возрастет, надо полагать, и число наград. Впрочем, не только безусые секретари, но и мальчики-архимандриты в нашей Патриархии не диво.

Определяющая черта деятельности архиепископа Александра — нерушимое единение с областной и городской администрацией. В июле 1994 года они все вместе торжественно отпраздновали 250-летие Костромской епархии. На торжества прибыл сам Патриарх Алексий II. Четыре дня плотные ряды омоновцев то и дело перекрывали центральные улицы Костромы, чтобы по ним промчался длинный кортеж сверкающих машин. Губернатор, мэр, представитель президента, председатели городской и областной дум всюду сопровождали Патриарха и епископа. На тор-

121

жественном акте в зале филармонии Его Святейшество наградил депутатов Федерального собрания от аграрной партии — губернатора и мэра — орденом Святого благоверного князя Даниила Московского, а бывшего уполномоченного Совета по делам религий М.В. Кузнецова (нынче его должность называется как-то по-иному) — орденом преподобного Сергия Радонежского. За что такое поругание преподобному?

Михаил Васильевич — человек хороший, но ведь по должности своей он много лет занимался только одним — пакостил Церкви. Это он, уполномоченный, лгал мне в глаза, не краснея, что в епархии нет ни одной вакансии, когда в восьми храмах уже несколько лет не было службы, потому что не хватало священников, овн был Г. Карповым и В. Куроедовым областного масштаба. Интересно, получил ли уже В. Куроедов какие-нибудь церковные ордена? А В. Фуров? А офицеры 4-го ("религиозного") отдела 5-го управления КГБ СССР?