Павел Огурцов - Конспект

Лиза рассказывала мне, что за ней и раньше ухаживали, некоторые молодые люди ей нравились, но не настолько, чтобы выходить замуж, ей делали предложения, она отказывала, родители не настаивали, а когда она хорошо познакомилась с Сергеем Сергеевичем, стала бояться, что он не понравится ее отцу, и отец воспротивится их браку. Но Юровский — единственный зять, который пришелся по душе Петру Трифоновичу. Я удивлялся — почему других зятьев, которые казались мне ярче и интереснее Юровского, мой дед не любил, и чем привлек его Юровский. Но вскоре догадался, чем он понравился, и это подтвердила Лиза: исключительным, пожалуй, даже уникальным трудолюбием. А трудолюбие у Гореловых было в чести и являлось одним из главных критериев при оценке человека. Теперь же я понимаю, что Сергей Сергеевич был не только трудолюбив, но и предприимчив, а это, конечно, импонировало Петру Трифоновичу. Юровский бывал в гостях, принимал гостей, любил интересную беседу, театр и цирк, был хорошим музыкантом, увлекался новинками техники, водил автомобиль, разбирался в моторе и мечтал о своей машине, но на все это у него оставалось мало времени. Он постоянно был поглощен каким-либо делом: или что-то мастерил своими руками, или что-то, как теперь говорят, организовывал. Все делал с увлечением и большим шумом, даже говорить не умел тихо. Это вызывало шутки и подтрунивание, но его это не трогало.

Юровский родился в июле 1878 года в Бахмуте, в семье обедневших дворян. Окончил с золотой медалью 1-ю харьковскую казенную гимназию и с отличием — юридический факультет Харьковского императорского университета. В старших классах гимназии и в студенческие годы зарабатывал репетиторством, но больше — тапером в частных домах: там не только платили, но еще и кормили. Занимался и музыкальной композицией. В доме Юровских я видел изданные ноты его произведений — романсы, этюды, вальсы и оперетту, когда-то поставленную в Харькове и других провинциальных городах. Приезжала в Харьков известная певица Липковская, а ее аккомпаниатор заболел. Ей предложили на выбор местных профессиональных пианистов и Юровского. Липковская его и выбрала. Сергей Сергеевич играл и на других инструментах и одно время участвовал в профессиональном квартете, дававшем концерты в читальной зале публичной библиотеки.

Поженившись, Юровские поселились на отдельной квартире, а, накопив денег, купили в районе Москалевки на тихой Сирохинской улице маленький домик из светло-зеленого кирпича.

— А разве Петр Трифонович был скупой и не мог вам дать денег на покупку дома? — спросил я у Лизы.

— Папа скупым не был и деньги на покупку дома предлагал, но Сережа никогда ни у кого денег не брал и ни разу в жизни не занимал.

— А другим занимал?

— И занимал, и давал.

У Лизы были тяжелые роды, ребенок погиб, и она не могла больше иметь детей. В свое время, отбывая воинскую повинность, Сергей Сергеевич чем-то тяжело болел и получил, как тогда говорили, белый билет, но когда началась война, он пошел добровольцем, попал на турецкий фронт и в чине капитана командовал автомобильной ротой. Он иногда вспоминал это время, но вспоминал по-разному. Порой хмурился: «Страшная вещь — война». Порой улыбался: «Какой прекрасный край — Кавказ! Какая природа! Какие гостеприимные люди! Пожить бы там в мирное время».

Не помню, кто отвел меня к Юровским, а дорогу запомнил. Мало что помню и о жизни у них: прислугу Глашу, очень строгую, но я сразу почувствовал, что строгость ее — напускная, кошку в доме, собаку во дворе, помню, что Лиза называла меня Петушком, как Сережа играл на пианино, как я сидел на белом фаянсовом горшке, и мы с Сережей о чем-то оживленно разговаривали, еще помню дом и двор — вот, пожалуй, и все. Но на долгие годы сохранилось ощущение приятной, безмятежной обстановки.

А потом я вижу себя с мамой в извозчичьем экипаже, и мама говорит, что Женечка умер от скарлатины, и мы едем на его могилку. Я реву. Тогда я, конечно, не знал, что за все хорошее и радостное в жизни приходится расплачиваться.

Улица называется Юрьевская. Длинный одноэтажный дом. Огромная терраса под крышей, выходящая в сад с высокой кирпичной оградой. На террасе много людей. Вдруг — грохот: слева от террасы рухнула ограда сада во всю ее длину. По этому происшествию и запомнил, что жил там с мамой у ее сестры Веры Кунцевич.

Вера моложе мамы на два года. Все пять сестер были красивыми, но каждая по-своему, и сходство между ними если и было, то не бросалось в глаза. Вера с детства отличалась трудолюбием, настойчивостью и самостоятельностью. В шесть лет из Основы, где они жили, шла до города, а дальше конкой ехала в школу. После епархиального училища поступила... Забыл, куда в то время она могла поступить: на медицинский факультет университета, женский медицинский институт или женские высшие медицинские курсы? Началась война, и Вера, оставив обучение, добровольно отправилась сестрой милосердия на фронт, там познакомилась с капитаном русской армии Алексеем Николаевичем Кунцевичем и в 17-м году вышла за него замуж. Его помню весьма смутно: высокий, стройный, плечистый и с усами, которые назывались английскими. О нем знаю: дворянин, потомок Суворова. У его родителей — имение в Екатеринославской губернии и два дома в Харькове. В 18-м году у Кунцевичей родился сын, назвали Колей. На Николаевской площади в магазине смотрю, как мама покупает цветы, чтобы поздравить Веру.

Вечереет. Папа, мама и я едем на извозчике с Юрьевской улицы на Нетеченскую набережную. Зажигаются фонари и отражаются в речке.

Один в полутемном коридоре с коробкой спичек. Пытаюсь зажигать, но держу пальцы подальше от головки, и спички ломаются. Вдруг входит папа. Сейчас попадет!

— Так спички не зажигают, — говорит он спокойно. — Вот смотри как надо. — Кладет мои пальцы поближе к головке, чиркает и поворачивает мою руку так, чтобы огонь был вверху.

— Туши, дуй! Вот так надо зажигать. А теперь сам. Чиркаю, спичка зажигается, тушу.

— Молодец. Правильно. Спрашиваю у Гали:

— А где папа?

— Уехал.

— Куда?

— На войну.

— А когда приедет?

— Когда победит.

— А когда победит?

Молодой, веселый Федя Майоров, только окончивший юридический факультет Харьковского университета, покорил меня акробатическими упражнениями и цирковыми фокусами. Знаю, что за него выходит Нина и что это секрет от деда.

Обедаем. Петр Трифонович спрашивает, оглядывая всех сидящих за столом:

— Какие новости? Все молчат. Дед обращается ко мне:

— Есть новости?

— Есть.

— Ну, скажи.

— Это секрет.

— А ты скажи мне.

— Нина, можно сказать?

— Можно.

— У нас кто-то выходит замуж.

— А кто?

— Это секрет.