Николай Харламов - Трудная миссия

Я еще раз подчеркиваю, как жизненно важно для нас сейчас приложить максимум усилий для оказания помощи на этом фронте, коль скоро мы хотим, чтобы он был эффективным" [Ци1. по: Батлер Дж., Гуайер Дж. Большая стратегия. Пер.с англ. М., 1967, с. 163-104].

Опять же отбросим в сторону трагические ноты донесения посла, которые, кстати, не произвели на Черчилля никакого впечатления. Для нас было важно, что идея второго фронта имеет в английских правительственных кругах своих приверженцев.

В адрес советского посольства в Лондоне поступало множество писем, в которых рядовые англичане выражали свою солидарность с советским народом и Красной Армией. И еще поступали денежные переводы. На скромную сумму каждый по 5-10 фунтов. Эти переводы красноречивее любых слов говорили о настроении англичан. Они жертвовали деньги из личных, порой очень скромных сбережений в фонд Красной Армии, ибо знали, что только она способна разгромить гитлеровские полчища.

Были и другие формы выражения симпатии к нам, советским людям. Например, мы приезжали на завод, и сотни людей окружали машину, приветствовали нас, пожимая нам руки через открытое стекло кабины, скандируя: "Да здравствует Россия! Да здравствует Красная Армия!"

Однажды мне пришлось присутствовать на заседании палаты Общин. Помню, как член парламента Клемент Дэвис горячо говорил: "Палата только что возобновила свою работу после каникул, и я совершенно уверен, что достопочтенные члены палаты встречались со своими избирателями.

Я бросаю вызов любому члену палаты - кто сможет отрицать, что первый из заданных нам вопросов был: "Что мы собираемся делать, чтобы помочь России? Знаете ли вы о том, когда мы сделаем что-нибудь?" Задают и такой вопрос: "Когда же начнется война на втором фронте?" [Цит. по: Кулиш В. М. История второго фронта. М., 1971, с. 86.]

Парламентарий констатировал, что именно эти вопросы волнуют английский народ.

Знал ли Черчилль о настроении английской общественности? Судя по его мемуарам, знал. Он писал, что жена говорила ему о растущем беспокойстве и огорчениях народа в связи с тем, что Англия не оказала военной помощи Советскому Союзу. Но, продолжал он, "я сказал ей, что о втором фронте не может быть и речи и единственное, что мы будем в состоянии сделать в течение долгого времени,- это посылать в большом количестве все виды снабжения" [Там же].

Посмотрим, как обстояло дело со снабжением в конце 1941 года.

В первое время, когда англичане не верили в то, что мы выстоим, они пытались действовать по принципу: на тебе, боже, что нам негоже. Как-то я узнал, что вместо новых "харрикейнов" союзники отгрузили нам партию самолетов, уже прошедших капитальный ремонт. Что делать? Первый год каждая машина на фронте нужна дозарезу. И я скрепя сердце решил: лучше хоть что-нибудь, чем ничего. Но, думаю, это в первый и последний раз. И вдруг мне сообщают, что на транспорты, идущие очередным конвоем, опять погружены самолеты из капитального ремонта. Оказывается, торгпред Борисенко без моего ведома сделал уступку англичанам. Потом он оправдывался:

- Товарищ адмирал, вы ведь разрешали!

- То было исключением. Ремонтированную технику впредь не принимать.

Не совсем уверенный, что торгпред меня послушает, я на всякий случай дал телеграмму в Наркомат внешней торговли. А. И. Микоян в весьма энергичных выражениях подтвердил мое распоряжение, и с тех пор установленное правило - принимать только новую технику - стало железным законом.

После длительной волокиты со стороны чиновников и сопротивления первого морского лорда адмирала Паунда и командующего флотом метрополии адмирала Тови была налажена наконец конвойная служба. Это удалось опять же благодаря помощи лорда Бивербрука.

Первый конвой из Англии к нам на север вышел в августе 1941 года, всего же к весне 1942 года было отправлено двенадцать конвоев. Конвои, шедшие на восток, назывались "PQ" (например, "PQ-12") - по инициалам офицера оперативного управления адмиралтейства капитана 3 ранга P. Q. Edwards, занимавшегося в то время конвойными операциями. Возвращающийся обратно из Архангельска и Мурманска конвой обозначался "QP" (соответственно "QP-12").

Надо сказать, что из 103 судов, входящих в состав этих 12 конвоев, погибло одно-единственное. Оно было потоплено немецкой подводной лодкой, впервые появившейся в Арктике.

В тех случаях, когда то или иное судно было недогружено, конвойные офицеры докладывали мне. И тогда приходилось нажимать на дипломатические педали. Однажды я узнал об особо крупной недогрузке и обратился с жалобой к Бивербруку.

- Адмирал, - сказал он мне, - если через три дня не будет все в порядке, можете обругать меня самыми страшными ругательствами, какие только существуют в русском языке.

Но прибегать к столь сильному средству мне не пришлось. Конвойный офицер доложил, что все транспорты конвоя загружены по норме!

Бивербрук, как всегда, был точен и оперативен.

Казалось бы, союзные конвои пошли. Однако объем перевозок далеко не обеспечивал выполнения намеченных поставок. Чтобы не быть голословным, приведу цифры. Согласно Московскому протоколу Великобритания обязалась поставить в Советский Союз в четвертом квартале 1941 года 800 самолетов, 1000 танков и 600 танкеток. Фактически же было поставлено 669 самолетов, 487 танков и 330 танкеток. Еще хуже выглядят данные о поставках США. С октября 1941 года по 30 июня 1942 года они обещали прислать в Советский Союз 900 бомбардировщиков, 900 истребителей, 1125 средних и столько же легких танков, 85 тысяч грузовых машин и т. д. В действительности мы получили 267 бомбардировщиков (29,7%), 278 истребителей (30,6%), 363 средних танка (32,3%), 420 легких танков (37,3%), 16502 грузовика (19,4%).

Надо ли доказывать, что такое выполнение своих обязательств вольно или невольно вносило трения в отношения между союзными странами, не позволяло советскому комардованию точно рассчитывать силы и средства ври планировании операций.

Качество вооружения, поставляемого в Советский Союз, оставляло желать много лучшего.

Сошлюсь на свидетельство моего английского коллеги генерал-лейтенанта Мэсона Макфарлана, возглавлявшего английскую военную миссию в Москве. Вот что он записал в дневнике, опубликованном после войны:

"Реакция русских была такой, какую и следовало ожидать. Поставляемые нами материалы подверглись жестокой критике. Однажды на официальном завтраке для сотрудников прессы известный писатель Илья Эренбург заявил, что нам следовало бы посылать материалов поменьше, но более высокого качества... О какой помощи может идти речь, если прибывшие с первой партией в Архангельск танки "Валентайн" и "Матильда" оказались с треснувшими блоками цилиндров, потому что перед отправкой их с арктическим конвоем забыли... слить воду из радиаторов. Танки "Матильда" не годятся еще и потому, что их компрессоры отказывают в условиях низких температур. На замечания русских по поводу соотношения мощности и веса наших танков, недостаточной ширины их гусеничных лент и абсолютного несоответствия их 42-мм пушки было трудно что-либо возразить".