Говард Маркс - Господин Ганджубас

— Имя?

— Маркс.

— Номер?

— 41526-004.

— Ты едешь в суд, Маркс. Сложи все вещи в шкафчик. Тринадцать часов я проторчал в камере временного содержания суда Майами. Заседания кончились, а меня так и не вызвали. Мне удалось привлечь внимание судебного пристава и спросить, что происходит.

— Какой у тебя номер? — поинтересовался пристав.

— 41526-004.

— Тебя переводят в другое учреждение.

— Куда?

— В Норт-Дейд.

Я уже слышал это название. Именно там держали Джуди. Я обернулся к остальным заключенным:

— Меня отправляют в женскую тюрьму, в Норт-Дейд. Моя жена как раз там. Фантастика!

— Там сидят не только женщины, — заметил один из сокамерников. Туда сажают стукачей. У тебя будут каникулы, бритиш.

Норт-Дейдский центр содержания под стражей — это скорее тюрьма штата Флорида, нежели федеральная. В тюрьме штата обычно содержатся преступники, нарушившие его законы. Международная контрабанда наркотиков — федеральное преступление, но правительство США нередко арендует тюрьмы у властей штата, чтобы использовать их в собственных целях. В Норт-Дейд отправляли женщин-заключенных, число которых все увеличивалось, а также доносчиков, опасающихся расправы. Внутри тюрьма вполне соответствовала тому, что показывают в американских фильмах: двери камер в виде металлических решеток, электронные запоры, телевизоры, по одному на несколько камер, которые никогда не выключались, телефоны. Зона отдыха на улице представляла собой небольшую клетку со столом для пинг-понга и тренажером, которыми могли пользоваться лишь несколько человек одновременно. Других удобств, кроме тех, что требуются для личной гигиены, не имелось. Заключенные-мужчины — сплошь признавшие себя виновными доносчики, которых поймали на контрабанде кокаина. В обмен на смягчение приговора они соглашались давать показания против своих партнеров по бизнесу, друзей — хоть против собственной матери. У каждого находилось оправдание: его кинули; он не виноват, что его накрыли; он говорил, что надо остановиться; он не может гнить в тюрьме несколько лет, из-за семьи, все стучат, потому что другого выхода нет. Американская война с наркотиками выливалась в некую подспудную и зловещую деятельность. Добиться признания вины стремились репрессивные режимы разных стран в разные времена. Наверное, своего пика это стремление достигло в период «Культурной революции» в коммунистическом Китае. Преданность семье и друзьям должна была уступить место преданности стране. Людей призывали забыть о нравственности и подчиниться законам и правилам. Развлекайся, но только по-нашему: смотри телевизор сколько угодно, потом практикуйся в стрельбе. Не подчинишься — убьем. Если видишь, что твой брат преступает закон, ты должен его остановить. Не сделал этого — ты такой же преступник, как и он, и мы накажем обоих.

Тюремный режим допускал разные послабления. Охранникам было велено не обижать стукачей, достояние правительства. Хотя основную массу заключенных составляли латиносы, среди них затесался один итальянец, Энтони Аччетуро по прозвищу Томак, которого когда-то считали главой клана Луккезе в Нью-Джерси. Мы делились с ним нашей ненавистью к стукачам и властям США, которые культивируют доносительство. И в то же самое время подозревали один другого. Если ты не стукач, то как здесь оказался?

Мы с Джуди получили возможность разговаривать по телефону. Она находилась в каких-то двадцати метрах от меня. Джуди держала себя в руках, но была обижена отношением к ней жены брата Патрика, жившей в двадцати минутах езды от Норт-Дейд. Хоть кто-то из родственников мог бы ее навестить, но не подумал этого сделать. Даже адвокат, Дон Ре, не казал носа. Она чувствовала себя очень одинокой и плакала из-за детей.

В первое же утро меня навестил Стив Бронис. Я объяснил ему, что не стал доносчиком. Он ответил, что знает об этом. Возможно, меня перевели, чтобы я не отговорил Малика, Эрни Комбса и Патрика Лэйна давать показания. В те дни редкий не становился доносчиком. Казалось, вскоре властям придется строить маленькие тюрьмы особого режима для тех, кто держит стойку.

Бронис уже проанализировал стенограмму процесса Эрни, Патрика и остальных. Он считал, что адвокаты не приложили достаточно усилий, чтобы исключить записи телефонных разговоров из числа доказательств. Бронис связался с DEA и Густаво в Мадриде. Густаво отправил ему оставленные мной документы. DEA утверждало, что среди моих личных вещей нет никаких записей по поводу защиты. Что у тебя на уме, Ловато?

Бронис добился, чтобы Джуди присутствовала при наших с ним встречах. Я не видел ее шесть месяцев. Она выглядела беспокойной, дерганой. Джуди стояла перед выбором: либо признаться в том, чего не совершала, получить срок, который уже отбыла, и возвратиться домой осужденной преступницей, либо ждать несколько месяцев (а может, и лет) в окружной тюрьме и попытаться доказать свою невиновность присяжным, которым промыли мозги. Она выбрала первое. Через несколько недель помощница Дона Ре, Мона, изложила решение своей подзащитной судье Пэйну, который признал Джуди виновной и выпустил на свободу. Еще никогда в жизни я не чувствовал такого облегчения. Конец жуткой боли и страданиям Джуди и наших детей. Возможно, какое-то время мы не будем видеться, но, заключая сделку о признании вины, власти США пообещали Джуди, что в будущем она сможет беспрепятственно въезжать в страну и навещать меня.

Разговаривая с доносчиками, я быстро обнаружил, что был мелкой сошкой. Мне вменяли в вину организацию поставок примерно сотни тонн наркотиков на протяжении двадцати лет. Кубинцы, с которыми я общался, переправляли гораздо больше за один раз, и тому существовали документальные доказательства. Ловато и его дружки из DEA определенно проделали выдающуюся работу, заставив мир поверить, что я — самый крупный поставщик марихуаны. И какая-то часть меня наслаждалась вниманием, уделяемым Говарду Марксу как величайшему контрабандисту мира. Мною заинтересовались американские средства массовой информации, журналисты и писатели. Я считался главой таинственного картеля, центром судебной драмы, включавшей все ингредиенты, до которых лакомы американцы: английский лорд, содержатель борделей на Филиппинах, доносит на своего приятеля из организации Джеймса Бонда, МИ-6, который возил наркотики в аппаратуре Pink Floyd и владел счетами в банках Гонконга и Швейцарии. Приключения международного уровня: настоящие иностранцы из Европы и Азии, а не просто кучка латинос с южных границ. Популярная программа новостей «Прайм тайм лив» телекомпании Эй-Би-Си хотела взять у меня интервью в прямом эфире. Я, конечно же, согласился.

Моей историей заинтересовались Пол Эдди и Сара Уол-ден, которые в прошлом работали в Англии, в отделе журналистских расследований «Санди тайме», а теперь жили неподалеку от Вашингтона, в округе Колумбия. Они только что написали книгу «Кокаиновые войны» о контрабанде кокаина из Колумбии в Майами, а теперь хотели поведать миру о моем аресте и судебном процессе. Пол Эдди написал мне в Мадрид, спрашивая, не соглашусь ли я дать интервью. Я согласился при условии, что не буду отвечать на вопросы, которые способны мне повредить. Мы несколько раз беседовали в комнате для свиданий Норт-Дейд. Это стало приятным отдыхом от тюремной рутины и позволило составить объективную точку зрения на выдвинутые против меня доказательства. Телевидение Би-Би-Си намеревалось снять репортаж, основанный на книге Пола. Режиссер Крис Ольджиати встретился со мной в Норт-Дейд. После этого Би-Би-Си—Уэльс надумало сделать про меня собственный документальный фильм.