Говард Маркс - Господин Ганджубас

Моего свидетельства достаточно, чтобы тебя утопить. Мы слишком долго были хорошими друзьями, ты и я, и мне известно о тебе слишком много. <...> Как бы ты ни был находчив и изобретателен — а я никогда не преуменьшал твоих способностей, — на сей раз тебе не выкрутиться. <...> Провести остаток жизни за решеткой будет не только позорной растратой всех твоих дарований, но и ужасной трагедией для всех, кто тебя любит, нуждается в тебе и кого ты оставишь позади. <...> Поэтому, как бывший католик валлийскому баптисту, я советую повиноваться более могущественной власти. Extra ecclesiam nulla salus — нет спасения за пределами церкви. Боюсь, не миновать унизительной потери престижа, но если ты хочешь воссоединиться с детьми, пока они еще не выросли, я не вижу иного выхода, кроме полной капитуляции. Ты окружен, тебя превосходят количеством и силой — нет никакого бесчестья в подобном проигрыше.

Я хочу, чтобы маленький Патрик гордился своим именем. Я хочу, чтобы мне не пришлось в зале суда показывать на тебя пальцем и выдавать, глядя в холодные, незнакомые глаза, все секреты двадцатилетней дружбы. Пожалуйста, не заставляй меня это делать. Каким бы ни было твое решение, с тобой все мои молитвы.

Патрик».

Мой друг, мой зять, человек, в честь которого я назвал сына, стучал на меня. А как же преданность, сплоченность, вера, доверие, товарищество и любовь? Куда же все подевалось? Может, и не было ничего? Похоже на то. В конце концов, кто мы такие? Не мафия. Не ИРА. Даже не Робин Гуд с его вольными стрелками. Лишь кучка беззаботных парней, которые нашли легкий выход, пока остальной мир сходил с ума и ожесточился. Алькатрас и Синг-Синг не для таких, как мы.

У каждого есть предел прочности. Поднеси пистолет к голове моего ребенка — и я расскажу все, что знаю. Но пригрози мне тюрьмой — и я пошлю тебя куда подальше. Так почему же, Патрик? Ты уж точно не слабак. Ты забрал чемоданы с гашишем из запертой машины рядом с полицейским участком Хаммерсмита, пока копы допрашивали владельца. Ты вел машину, полную дури, из Ирландии в Уэльс. Мы разгружали тонну гаша в немецком гравийном карьере. Вместе мотались с кучей денег и наркоты в разные страны. Разве ты не в силах вынести тюремное заключение? Последние девять месяцев я провел со стукачами. Они тоже люди. Я не виню тебя, Патрик. Но не требуй этого от меня. Я никогда не буду помогать DEA делать его злосчастную работу. Я не собираюсь никого сажать за решетку и добиваться счастья ценой чужих слез. Возможно, ты правильно поступаешь, Патрик. Плохо только, что я тебе верил. Но это не твоя вина.

Патрик ничего не знал про канадские дела. Он получил деньги за пакистанскую поставку, но не имел доказательств, что гашиш ввозился в Соединенные Штаты. Я мог сказать, что деньги попали в США в результате сложной процедуры отмывания выручки в австралийской валюте. Патрик не смог бы этого опровергнуть. Его свидетельские показания не сыграют никакой роли. В любом случае Бронис его уничтожит. Прости, Патрик! Тебе придется пройти через публичное унижение за то, что предал. Ты не сумеешь меня утопить. Это под силу только одному Эрни Комбсу, через чьи руки прошел каждый грамм наркотиков, ввезенных мной в Соединенные Штаты за последние двадцать лет. Эрни никогда не станет стукачом.

Агенты DEA и новый помощник федерального прокурора пожелали встретиться со мной и Бронисом, чтобы сделать последнее предложение: пожизненное заключение или признание вины и срок в сорок лет (с возможностью условно-досрочного освобождения) при том, что ни на кого не нужно стучать, даже разговаривать с агентами DEA не нужно. Бронис снова отклонил предложение: я невиновен. Агенты сказали, что я наверняка передумаю. Эрни Комбс согласился дать против меня показания. Не для того, чтобы хотя бы на один день скостить свой сорокалетний срок, а для того, чтобы его подругу Пэтти сразу же выпустили на свободу.

Я люблю тебя, Эрни, но больше никаких сделок с наркотиками.

Тринадцатого июля 1990 года в здании суда Уэст-Палм-Бич я признал себя виновным в создании преступной организации и сговоре с целью совершения преступления. Обвинение в причастности к канадским поставкам с меня сняли. По условиям сделки меня никогда не могли вызывать в суд на чей-либо процесс или любое разбирательство большого жюри для дачи показаний. Судья обязался не назначать срок более сорока лет. В качестве даты вынесения приговора было названо 18 октября.

Из Уэст-Палм-Бич меня отвезли в Исправительный центр Большого Майами. Осужденный, я больше не представлял опасности и не мог дурно влиять на подельников. Джим Хоббс и Ронни Робб в конце концов признали себя виновными. Как это уже было с Джуди и некоторыми другими, судья согласился освободить их, как только они признаются в том, чего не совершали. Исправительный центр почти не изменился за те девять месяцев, что я провел в Норт-Дейд, но теперь его часто показывали в новостях. Агенты DEA захватили и вывезли в Штаты панамского лидера Мануэля Норьегу. По всей видимости, вторжение американцев в Панаму не имело никакого отношения к стратегическому Панамскому каналу. Это был своего рода полицейский рейд, удар по наркоторговле. Норьегу посадили в Исправительный центр Майами, в специальный блок для военных арестантов. Я видел его несколько раз, но никогда с ним не разговаривал.

Вскоре после меня появился Балендо Ло. Англичане уступили-таки давлению DEA и выслали его. Балендо обвиняли в пособничестве моей преступной организации путем снабжения ее авиабилетами. Его бизнес и брак с Оркой потерпели крах. Бедняге крепко не повезло.

Перед вынесением приговора агент по условно-досрочному освобождению Майкл Берг провел обстоятельное расследование всего дела и моей личности и составил следующий отчет.

Маркс признал себя виновным в том, что способствовал ввозу больших партий марихуаны и гашиша в Соединенные Штаты, пока жил в Европе. Этот сорокапятилетний британский подданный, выпускник Оксфорда, находился в постоянном тюремном заключении с 25 июля 1988 года. Многие считают его умным, обаятельным, обладающим харизмой человеком.

Маркс — хороший муж и отец. Друзья и родственники отзываются о нем с похвалой, о чем свидетельствуют их письма. О Деннисе Говарде Марксе много писали и будут писать. Ввиду этого мною была предпринята попытка отделить факты от вымысла. Деннис Говард Маркс до определенной степени стал жертвой собственной легенды. В соответствии с утверждениями правительства в настоящий момент он не является самым крупным контрабандистом марихуаны и гашиша, ответственным за ввоз 15% всей марихуаны, импортированной в эту страну, как однажды заявило DEA. Он отнюдь не самый крупный наркоконтрабандист, осуждавшийся в Соединенных Штатах или в Южном округе Флориды. Однако не будет ошибкой сказать, что Деннис Говард Маркс — один из главных наркоконтрабандистов. Удивительно, как ему удалось успешно действовать столько времени и переправлять столько грузов в эту страну, не покидая Европы.