Говард Маркс - Господин Ганджубас

Три дня спустя я находился в Гонконге, в «Шангри-Ла». Позвонил Эрни с телеграфа через Флэша, обрисовал обстановку. Комбс велел отправлять груз из Карачи как можно раньше, в любой день.

Я забронировал билет на рейс «Люфтганзы» до Карачи на следующий день. С телекса общего пользования отправил весточку Малику: «Прибываю завтра с немецкой компанией. Представитель британский бумагоделательной фабрики». Переправил пятьсот тысяч долларов из Банка Гонконга и Шанхая другу Малика в МККБ, а другие полмиллиона — в номер «Шангри-Ла». Эту немалую сумму на время полета следовало припрятать. Я не видел серьезных причин для беспокойства. Сдать чемоданы в багаж в аэропорту Гонконга. В конце концов, Малик гарантировал, что меня не будут обыскивать в аэропорту Карачи. А вдруг вместо Карачи самолет по какой-то причине посадят в другом аэропорту? Тогда мне, возможно, придется давать объяснения. Деньги надо закамуфлировать.

Я позвонил Эйприл, попросил купить три дорогих однотипных чемодана, книги о системе школьного образования в Англии, а также бумагоделательном производстве и адресовать покупки в «Шангри-Ла». Связался с Сэмом Тейлором, сказал, что доволен одеждой, что возвращаюсь в Лондон и мог бы рекомендовать его изделия своим знакомым. Не снабдит ли он меня рекламным материалом? Сэм прислал коробку образцов материй, буклетов и выкроек. Я снова побеспокоил Эйприл, дав ей задание купить отрезы различных материй и организовать их доставку в гостиницу.

Я завернул пачки денег в вуаль и шелка и уложил чемоданы, поместив поверх тканей пачки безобидных документов и всякую рекламную дребедень.

Спустя сутки я стоял рядом с каруселью в зале прибытия аэропорта Карачи. Ситуация для меня непривычная: путешествуя в одиночку, я почти всегда обходился ручной кладью. — не любил сдавать чемоданы в багаж, выстаивать очереди, тягать тяжести. Три моих чемодана появились раньше прочих. Преимущества первого класса: ты не связан смехотворными весовыми ограничениями и получаешь багаж первым. Я уже нашел носильщика и отсыпал ему горсть пакистанских рупий. Мы подошли к стойке таможенного контроля — в аэропорту Карачи нет зеленого коридора.

— Какова цель вашего приезда? Дела, отдых или официальная миссия?

— Дела.

— Можно посмотреть ваш паспорт?

Я ожидал этого вопроса. Как еще он узнает, что меня не надо обыскивать? Малик должен был назвать ему мое имя. Я протянул таможеннику свой паспорт.

— Я вижу, вы были в моей стране несколько дней назад. Какого рода ваш бизнес, сэр?

Вот так, сюрприз! Малик уверял, что все пройдет гладко.

— Круг моих деловых интересов довольно широк. Этот визит в Пакистан предпринят в целях организации бумагоделательного производства.

— С кем будете встречаться в моей стране?

— С предполагаемыми покупателями бывших в употреблении бумагоделательных машин. Я представляю английскую фирму, которая демонтирует и продает оборудование закрытых бумагоделательных фабрик.

— У вас есть визитная карточка, сэр?

— Да, есть. — Скажешь «нет», обыщут.

В моем бумажнике лежало три рода визитных карточек: одни рекомендовали меня менеджером «Уэст-Энд секреториал сервиз»; вторые — управляющим «Дринкбридж Гонконг Лимитед», которая, судя по другим документам, занималась перевозкой воды; третьи — сотрудником «Дринкбридж Л имитед». Решительно нигде не говорилось, что я продавец подержанного бумагоделательного оборудования. Я выудил наугад одну визитку.

— Если верить этой карточке, вы торгуете алкоголем. Вы в курсе, что алкоголь в Пакистане запрещен? Какое отношение он имеет к бумагоделательному бизнесу? Пожалуйста, откройте этот чемодан, сэр!

Гребаный Малик! Почему я должен проходить через все это? Я открыл чемодан, указанный таможенником. Оттуда выпало несколько книжек о привилегированных школах.

— Вы и книгами торгуете? Пожалуйста, сэр, откройте еще и тот чемодан!

Мне было уже не до шуток.

— Видите ли, «Дринкбридж» — английская семейная компания уже много лет. Ее деятельность охватывает несколько направлений, в том числе грузовые перевозки, операции с недвижимостью и промышленным оборудованием. Мы продаем вина по всему миру. Большую долю зарубежных прибылей реинвестируем в национальную экономику, развитие образования и культуры. Мы намерены финансировать строительство бумагоделательных фабрик и школ в Пакистане.

Я открыл второй чемодан, продемонстрировав специальные издания, относящиеся к производству бумаги.

— Пожалуйста, мистер Маркс, проходите! Добро пожаловать в Пакистан!

Он подобрался слишком близко. И еще у него осталась моя визитка. Где же Малик?

Носильщик выкатил чемоданы на улицу. Я по-прежнему не наблюдал никаких признаков присутствия Малика или Аф-таба. Пакистанец не только не сдержал обязательства оградить меня от таможни, но и не потрудился встретить. Бросил на произвол судьбы с полумиллионом долларов. Ну и куда мне идти?

Аэропорт в Пакистане принадлежит к числу тех немногих мест, где имеется телефонная будка. Я позвонил по номеру Малика. Подошел Афтаб:

— Д. Г. Маркс, как твои дела? Дяди сейчас нет. Он уехал в Белуджистан на пару дней. Вот-вот вернется. Когда приезжаешь в Пакистан?

— Я уже здесь. Разве вы не получили вчера мой телекс?

— Нет. Я проверял телекс, с тех пор как уехал дядя. От тебя ничего не было.

— Там говорится, что я прибуду сегодня с немецкой компанией. Разве ты не получил его? Это невозможно. Мне пришло подтверждение приема с твоего телекса.

— Нет, этот телекс я действительно получил, но откуда мне было знать, что он от тебя? Там нет подписи Д. Г. Маркс, и послан он из Гонконга, а не из Лондона. Мы не ведем дела ни с одной немецкой компанией.

— Афтаб, немецкая компания — это «Люфтганза». Ладно, проехали. Я возьму такси до «Шератона». Скажи Малику, когда вернется.

Я повесил трубку.

— Мистер Маркс, мистер Маркс! — Ко мне бежал какой-то тип в униформе. Сейчас схватят, обыщут, отволокут в кошмарную пакистанскую тюрьму. Бр-р!.. — Мистер Маркс, я стюард с самолета «Люфтганзы». Вы забыли духи из дьюти-фри на самолете. Вот они!

Я сел в автобус, высылаемый ради удобства постояльцев гостиницей «Шератон». Там я чувствовал себя в большей безопасности, чем в такси.

— Д. Г. Маркс, поверь, мне так жаль! Я ужасно зол на этого тупицу Афтаба: не понял простого телекса. Не знаю, что с ним случилось. Подобного больше не повторится, если на то будет воля Аллаха.

— Малик, я не собираюсь пробовать еще раз, но не беспокойся. Я в безопасности, и деньги тоже. Плохо только, что таможенник, очевидно, заподозрил меня, и у него осталась моя визитная карточка.

Мы беседовали в номере «Шератона». Малик приехал, как только прибыл в Карачи и узнал о происшествии.