Хельмут Альтнер - 1945. Берлинская «пляска смерти». Страшная правда о битве за Берлин

Время до отправления еще есть. Мы стоим у окна, разговаривая с Илоной и Гизелой. Прицепляют паровоз, и мы наконец трогаемся. Начальник станции дает сигнал. Теплое рукопожатие, последний взгляд, и мы медленно покидаем станцию. Два светлых пятна — фигурки девушек — остаются на платформе и вскоре тают вдали.

Краткий романтический сон уносится в прошлое, и в права вступает унылая действительность. В ясном небе над лесами и полями появляются первые звезды. Мы незаметно въезжаем в окрестности Лебуса с его лугами и тучными пастбищами, останавливаясь на каждой небольшой станции, где шумно сходят и заходят солдаты.

В нашем купе тихо. Иногда призрачно вспыхивает огонек сигареты. Из соседнего купе раздается храп спящих.

Вдали видны посадочные огни аэродрома [26] Нойендорф-им-Занде. , и время от времени небо на востоке освещается сигнальными ракетами. Мы приближаемся к линии фронта.

Внезапно поезд останавливается в открытом поле.

Охрана поезда проходит по вагонам, предупреждая об опасности бомбежки. Паровоз спускает пары, и дальше поезд идет очень медленно. Все спят. Вдалеке грохочет фронт.

Мы просыпаемся от толчка. Все на выход! Хмельные ото сна, мы, спотыкаясь, выходим в холодную ночь. Мне холодно. Небеса прозрачны, ночь темная и звездная. Унтер-офицер сопровождения где-то рядом производит перекличку. Наконец, все еще полусонный, нахожу свою группу. В свете факела на указателе видно название станции — «Фалькенхаген».

Строем отправляемся в путь. К счастью, мы в полном составе. Пока на перекрестке мы ждем сопровождающего унтер-офицера, который пошел доложить о нашем прибытии коменданту деревни, по деревенским улицам грохочут колеса прицепов с пушками и колонны поддержки. Нас сгоняют с дороги мотоциклисты связи с затуманенными фарами. Сквозь защитную оболочку облаков прорывается луна, и в ее слабом свете мы видим спящую деревню.

Возвращается унтер-офицер. Комендант деревни приказал, чтобы мы прибыли на позиции под покровом темноты. Мы снова отправляемся в путь. В полночь начинается наш марш на фронт.

Воскресенье, 8 апреля 1945 года

Мы покидаем деревню и отправляемся на север. Кое-где за окнами мелькает свет — здесь размещены на постой солдаты. Изредка в окне показывается чье-то заспанное лицо, и проснувшийся усталым взглядом провожает нашу колонну.

Мои плечи оттягивает тяжелый ранец, холодный ветер неприятно сечет лицо. Дорога, ведущая к линии фронта, запружена гужевым транспортом. Из темноты появляются неосвещенные повозки и катят дальше, грохоча колесами. Возницы небрежно нахлестывают изможденных лошадей [27] Немецкий военный транспорт всю Вторую мировую войну в своей основе был гужевым. На этом этапе войны немцам уже не хватало горючего даже для танков. . Время от времени где-то впереди появляется затемненный призрачный свет автомобильных фар.

Мы проходим мимо лугов, деревянных ограждений пастбищ, столь любимых коровами в дневное время. Сейчас это все освещено слабым лунным светом. Приближаемся к лесу. Становится еще темнее. Идущего впереди не видно, о его присутствии можно лишь догадываться.

Иногда плывущие по небу облака открывают луну, и на землю падает ее жидкий свет. Установленные на перекрестках дорожные указатели показывают расположение военных частей. Мы сходим с главной дороги и сворачиваем направо на узкую тропинку, петляющую по лесу. Наш сопровождающий унтер-офицер дает команду остановиться для отдыха.

Сбрасываю с плеч ранец и прислоняюсь спиной к стволу дерева. Примерно в двадцати километрах от нас видны взлетающие к небу языки пламени, освещающие линию фронта. Как только гаснет один далекий пожар, его сменяет новый. Изредка глухой винтовочный выстрел или пулеметная очередь нарушают ночную тишину. Пора двигаться дальше. Мы медленно двигаемся вперед, часто останавливаемся и ждем, когда к нам подтянется отставшая часть колонны. Справа видна водная гладь пруда, мерцающая в свете луны и звезд, прорывающемся из-за туч. Осталось идти уже совсем немного. Сильный ветер рвет облака в клочья, и окружающее пространство на какое-то мгновение освещается бледным лунным светом.

Неожиданно мы выходим на покрытую гудроном дорогу. Откуда-то из темноты перед нами возникает свет, позволяющий увидеть ворота. Мелькает огонек от фонарика часового. Мы добрались до места назначения — завода, на котором собирают «оружие фау» [28] «Фау» (Vergeltungswaffen — оружие возмездия) представляло собой летающие бомбы и ракеты дальнего действия, которые, как предполагалось, должны были переломить ход войны в пользу Германии. Считается, что летающие бомбы в последний раз использовались под Штеттином против наступающих частей советского 2-го Белорусского фронта несколько дней спустя после описанных в книге событий. .

Мы строем проходим мимо внушительных размеров мастерских, возникающих из темноты подобно жутким сказочным великанам. Перед одной из них мы останавливаемся. Здесь находится командный пункт командира нашего полка [29] Предположительно имеется в виду 1314-й гренадерский (учебно-полевой) полк. Вместо того чтобы отправиться в качестве подкрепления в основную часть, 309-ю (Берлинскую) пехотную дивизию, новобранцев послали в 156-ю учебно-полевую дивизию, которая 12 марта 1945 года начала формироваться из различных военных, таможенных, лесных, полицейских и пожарных частей и была придана 9-й армии, находившейся на Восточном фронте. . Сопровождающий нас унтер-офицер отправляется доложить о нашем прибытии и получить новый приказ. Я ложусь, откинувшись спиной на ранец, и смотрю на восток. До фронта всего каких-то десять километров. Далеко на юге и севере он уже прорван, и бои кипят в таких стратегически важных точках, как Кюстрин и Франкфурт [30] Эти два города были объявлены крепостями, но Кюстрин пал 28 марта 1945 года. .

Возвращается унтер-офицер и при свете фонарика зачитывает наши имена. Два человека отсутствуют. Наконец мы гуськом следуем дальше, в мастерскую. Движемся в темноте на ощупь, проходим через несколько коридоров, позвякивая касками и котелками. Пропускаю поворот и, не попав на ступеньки, ведущие в какой-то подвал, налетаю на стену, впрочем, не очень больно. Чувствую, что ужасно устал. Откуда-то возникает слабый свет. Мы находимся в подвале. Унтер-офицер показывает нам наши спальные места в длинном коридоре, по обе стороны которого тянутся ряды нар. Все это почему-то напоминает конюшню. Спотыкаюсь о какие-то доски и бросаю ранец на солому. Рядом на пол кучей навалены ручные и винтовочные гранаты. Медленно стягиваю сапоги с гудящих от усталости, опухших и натертых ног. Сапоги мне жмут, хотя квартирмейстер уверял, что они будут мне впору.