Георгий Холостяков - Вечный огонь

У противника действительно не было заметно ничего подозрительного. Где-то за Мысхако, очевидно близ Озерейки, скользнул к горизонту и потух луч прожектора. Взлетали и медленно опускались осветительные ракеты над передним краем Малой земли. Время от времени давал короткую вспышку разрыв упавшего снаряда - то на том берегу бухты, то на этом. Там, где находился порт, сгустилась темнота.

Нацеленный туда десант уже в движении, сложный механизм операции запущен. В самом ли деле противник ни о чем не догадывается, ничего не раскрыл? В это и верилось и не верилось: враг опытен и насторожен, застигнуть его врасплох - не просто.

На войне ожидание порой тяжелее самого напряженного действия. Не раз уже подумалось, что неисправны мои часы - стрелки перемещались как-то неестественно медленно. Неотвязно вставал вопрос: все ли предусмотрел, что мог? Такой высадкой я командовал впервые...

Морской десант начинается с того, чего не знают другие виды наступления. У атакующих нет исходных позиций на твердой земле, и им прежде всего нужно зацепиться за берег, захватить первые пяди суши, откуда можно двигаться дальше. Это и называется боем за высадку, который всегда чреват неожиданностями. И наверное, без них уж никак не обойтись, если плацдарм высадки - не просто берег, а укрепленный порт. Но подготовиться к бою означает подготовиться и к неожиданностям. В какой мере это нам удалось?

Однако первой заботой оставалось пока еще то, что предшествовало бою, как дойдут суда до Цемесской бухты, до портовых молов?

Помимо возможности обнаружения их противником в море (а еще вероятнее - в бухте), беспокоила чисто навигационная сторона перехода. Ведь требовалось к определенному сроку и в определенном порядке сосредоточить перед молами массу мелких плавсредств с весьма различными мореходными качествами, значительная часть которых не имела почти никаких штурманских приборов. И никогда эти суда не ходили все вместе, в одном строю. А условия прифронтовой базы, необходимость маскировать подготовку десанта исключали, разумеется, тренировки в совместном плавании.

Думая в штабе высадки над тем, как надежно обеспечить переход десантных отрядов, мы решили создать специальную сеть береговых навигационных ориентиров, которую и оборудовали гидрографы. Восточнее Дооба включались ведущие створы - четыре комбинации точно направленных, видимых в узких секторах огней, указывающих четырем колоннам судов (оставаясь у них за кормой) курс к Цемесской бухте. А несколько секущих створов на ее берегу предназначались для контроля за скоростью движения: головные корабли отрядов должны были пересекать их в определенное время.

Во избежание путаницы при сближении колонн все суда имели на борту различимый в темноте опознавательный знак своего отряда - белый круг, треугольник или квадрат. Офицеры-операторы регулировали движение с быстроходных катеров. У секущих створов были поставлены контролеры, имевшие прямую связь с нашим КП. Использовать радио разрешалось лишь в исключительных случаях (на многих судах раций и не было), но общая система связи обеспечивала быстрое поступление на КП любого донесения, переданного на берег хотя бы даже просто голосом, через мегафон.

Из всего, что не могло быть заранее практически проворено, с нашими расчетами расходилось пока лишь одно - скорость движения десантных отрядов...

Беря за основу возможности самых маломощных судов, штаб высадки считал, что общая средняя скорость хода все-таки будет около пяти узлов. Это позволило бы иметь некоторый резерв времени: от Геленджика до тех квадратов Цемесской бухты, где отряды должны сосредоточиться для прорыва в Новороссийский порт, всего 16 - 17 миль. Поэтому сперва казалось, что и задержка отряда Масалкина не нарушит общего графика.

Однако давали себя знать усиление ветра, поднимавшееся волнение, да и перегруженность некоторых судов. При таком состоянии моря не могли форсировать ход катера, буксировавшие баркасы. Словом, для части плавсредств пять узлов оказались недостижимыми. А те, что могли идти быстрее, вынужденно равнялись по тихоходам. Нельзя было допустить, чтобы отряды растягивались - первый бросок десанта способен сделать свое дело, только если он собран в ударный кулак.

Все усилия ввести движение в график на участке Геленджик - Дооб привели лишь к тому, что опоздание стабилизировалось на 40 минутах. Назревала необходимость переносить Ч. И Малахов, и генерал Кариофилли уже звонили, спрашивая, остается ли прежний срок в силе, - артиллеристов это касалось в первую очередь. Пока было можно, я оттягивал решение. Отсрочка высадки означала сокращение темного времени, которым мы будем располагать после нее. Хватит ли его тогда на переброску второго эшелона?

В час тридцать все отряды обогнули Дооб. Шли они стройно, слаженно, каждый на своем месте в походном ордере. И пока - без помех со стороны противника. Ветер продолжал дуть как надо. Шумы корабельных двигателей, которые могли донестись с моря, заглушались и нашими самолетами - они поодиночке пролетали над портом и вражескими позициями за бухтой. Но начаться в два пятнадцать высадка уже никак не могла...

- Надо прибавить сорок пять минут, - твердо сказал Нестеров, поднимаясь из-за стола с картой. - Пять минут пусть будут резервными.

Бакаев молча кивнул, подтверждая свое согласие с начальником штаба. Действительно, пора было решать. Время, которое еще недавно, казалось, готово остановиться, понеслось вдруг вскачь. По плановой таблице оставалось меньше получаса до начала артподготовки... Прибывший в это время на КП Иван Дмитриевич Елисеев, быстро оценив обстановку, согласился с тем, что отодвинуть высадку и предваряющие ее действия стало необходимо.

Я соединился с начштаба 18-й армии генералом Павловским и сообщил, что вынужден перенести Ч с 02. 15 на 03. 00. Затем это было доложено командарму, командующему флотом, командующему фронтом. Ни от кого из старших начальников возражений не последовало - они сами видели, как обстоит дело.

Нестеров уже связывался с артиллеристами, с авиаторами. Через несколько минут Кулик доложил, что получение радиограммы об изменении Ч подтвердили все командиры отрядов. Отсчет времени начался заново.

Десант втягивался в Цемесскую бухту. Вот сейчас должно было окончательно выясниться, ждут ли его здесь немцы, удалось ли им каким-то способом разгадать наши намерения: корабли с десантниками вошли в зону обстрела десятков вражеских батарей.

Внешнее спокойствие, сохранявшееся на КП, не могло скрыть охватившего нас напряжения. Все, кто мог ненадолго оставить свое место, выходили наверх. Никто еще не решался сказать это вслух, а может быть, и самому себе, но теперь каждая истекшая минута подтверждала: враг не догадывается, враг не знает!