Георгий Холостяков - Вечный огонь

Из трофейных немецких документов, с которыми мне довелось познакомиться впоследствии, явствует, что 9 сентября неприятельская воздушная разведка заметила необычное сосредоточение в Геленджикской бухте малых судов и даже примерно подсчитала их. Был сделан логичный вывод: русские, вероятно, готовят десант. Но когда именно мы собираемся его высадить, для гитлеровского командования оставалось неизвестным. Возможно, оно успокаивало себя тем, что в море не обнаруживались наши крупные корабли, без поддержки которых десанты до тех пор не обходились. А высадку в Цемесской бухте, где корабельную артиллерию могли заменить береговые и армейские батареи, противник, видимо, исключал.

В два тридцать взметнулось широкое зарево на западе, за Малой землей, и через бухту донесся тяжелый грохот разрывов - в соответствии с общим планом наступления, наши ночные бомбардировщики наносили удар по ближним тылам врага, по его пунктам управления.

А в два сорок четыре, когда до нового Ч оставалось ровно шестнадцать минут, вступила в действие артиллерия. Восемьсот орудий обрушили огонь на весь фронт высадки и сухопутный передний край противника вплоть до Сахарной Головы. Небо прочертили ослепительные хвосты эрэсов.

Пламя слившихся вспышек дугой опоясало бухту, выхватило из темноты порт и город. Вспыхнули пожары. И сейчас же все стало заволакивать багровым дымом.

Только через несколько минут начали открывать ответный огонь неприятельские батареи, сперва какие-то дальние. Они били не по бухте, где десантные отряды уже приближались к портовым молам, а по позициям наших войск у цементных заводов и за горой Долгой. Немцы все еще не поняли, что сейчас будет высаживаться десант, ждали вслед за артподготовкой атаки только на суше...

С Пеная полетели, вспыхивая над портом, осветительные снаряды. Это Зубков, как и было ему запланировано, помогал ориентироваться торпедным катерам.

И те в свой срок ударили по молам...

Когда полыхает бухта

Общая огненная картина разгоравшегося боя охватывалась с Дооба простым глазом. Стереотрубы и дальномер позволяли разглядеть кое-что детальнее. Донесения о самом важном поступали по радио и по телефону - с ближайших к порту наблюдательных постов. Но, естественно, не обо всем совершавшемся на нескольких километрах фронта высадки и в бухте мы узнавали в ту же минуту. Иначе и быть не могло, где бы ни находился КП.

Однако рассказ о Новороссийском десанте требует последовательности, и я буду излагать события в том порядке, как они происходили.

Итак, атаку с моря начали торпедные катера. С ликвидацией огневых точек противника на молах они справились блестяще. Ни большой дот на Восточном молу, у самого входа в порт, ни другие не успели сделать ни единого выстрела. Враг был застигнут здесь врасплох в самом полном смысле слова, и штурмовые группы, высадившиеся с катеров, овладели молами за считанные минуты.

Уложилась и группа старшего лейтенанта Куракина в жесткий срок - девять минут, который был дан ей на то, чтобы открыть портовые ворота - подорвать натянутый под водой трос и остатки бонов. Среди тех, кто участвовал в этом, были старшины Храновский, Омельченко, Переличий, Макаренко, краснофлотцы Георгич, Богданов, Стульнов, Щукин.

Но пробиты ли в молах дополнительные проходы? Сигналов о них никто не подавал, а молы окутались дымом.

То, что новых ворот нет, стало ясно, когда в дополнительных проходах в порт, во всяком случае - на ту ночь, уже не было особой надобности. В некоторых описаниях боев за Новороссийск до сих пор встречаются утверждения, будто какие-то суда прорвались на внутренний рейд через проломы в молах. Но выдавать все запланированное за достигнутое ни к чему. Чего не было, того не было. Увлекшись заманчивой идеей обеспечить десанту запасные входы в порт, мы недооценили прочность массивных новороссийских молов. Чтобы пробить их насквозь, даже в поврежденных раньше местах, взрыва одной торпеды оказалось недостаточно, а послать в одну точку две или три катерники не могли. Ну а историю бреши в туапсинском молу, очевидно, следовало изучить поосновательнее - что там сделали немецкие торпеды и что добавили зимние штормы...

Словом, хорошо, что удалось без задержки открыть те ворота, которые уже существовали!

Шестерка торпедных катеров - группа атаки пристаней - на 30-узловом ходу (почти километр в минуту) устремилась в порт. Их вел капитан-лейтенант Алексей Федотович Африканов, смелый командир из боцманов.

Прорыв этой группы выглядел с Дооба как бросок в сплошной огонь. Вход в порт уже обстреливали несколько неприятельских батарей, а наши продолжали обрабатывать фронт высадки.

Еще тринадцать катеров - группа капитана 3 ранга Г. Д. Дьяченко торпедировали систему дотов на флангах высадки - от мыса Любви до Западного мола и от Восточного мола до электростанции. Торпеды, переделанные для атаки береговых целей, срабатывали в основном исправно.

Как было потом установлено, первая на флоте торпедная атака по берегу уничтожила или заставила замолчать почти три десятка дотов и дзотов - самых близких к воде, самых опасных для первого броска десанта. Невозможно подсчитать, скольким бойцам, начавшим через несколько минут высадку, это сохранило жизнь.

Из двадцати пяти торпедных катеров, участвовавших в обеспечении высадки, погибли два. Экипаж одного из них, выбравшись на берег, сражался там во главе со своим командиром Иваном Хабаровым вместе с десантниками. Потери бригады Проценко в людях были невелики. Некоторые экипажи не имели даже раненых. Однако, как ни выручала катера их большая скорость, каждый второй получил в эту ночь повреждения от снарядов или осколков.

Десантные отряды начали входить в порт ровно в три ноль-ноль одновременно с тем, как наша артиллерия перенесла огонь от уреза воды в глубину неприятельской обороны. Первым шел отряд капитан-лейтенанта Глухова.

Когда отряд приближался к порту, Дмитрия Андреевича, как и нас на КП, больше всего беспокоило, подорвано ли заграждение. Считая себя ответственными за то, чтобы отряд не задержался у молов ни при каких обстоятельствах, Глухов и командир головного катера старший лейтенант Флейшер совместно приняли решение: если заграждение окажется на месте, высадить десантников на мол, а боны и трос взорвать глубинными бомбами.

Подобные действия не предусматривались в наших планах даже на крайний случай - и потому, что в данных условиях катер, сбросивший глубинные бомбы, почти неизбежно подорвался бы дам, и потому, что такой способ отнюдь не гарантировал устранения троса. Но Глухов считал, что иного шанса быстро расчистить проход, окажись он еще перегороженным, у него нет. Минеры катера получили приказ установить на бомбах глубину 10 метров, и все было готово...