Михаил Хомуло - Полк, к бою !

Геббельсовская пропаганда лезла из кожи вон, чтобы внушить деморализованным солдатам и офицерам фюрера, что "планы большевиков вот-вот рухнут", что "надо еще немного продержаться", что "в тылу Германпи созданы уже крупные резервы", которые придут к ним на помощь.

Все это, вместе взятое, в какой-то мере укрепило боеспособность вражеских соединений. Уже при подходе наших войск к Вормдиту, который входил во внешний обвод Кенигсбергского оборонительного рубежа, мы почувствовали, что сопротивление противника значительно возросло.

Кстати, Кенигсбергский оборонительный рубеж немцы начали создавать еще в начале тридцатых годов. По своему оборудованию он мало чем отличался от пресловутых линий Мажино и Зигфрида на франко-германской границе. Здесь были мощные железобетонные доты, связанные между собой сетью траншей и ходов сообщения, блиндажи для личного состава, которые выдерживали прямые попадания даже снарядов самого крупного калибра, многочисленные бронеколпаки. А перед проволочным заграждением в несколько рядов были отрыты еще и противотанковые рвы, установлены густые минные поля.

5 февраля наш полк, наступая на левом фланге дивизии, вел бой с противником в лесном массиве Вормдит-Терштадтвальд. Против нас действовало всего лишь до двух с половиной сотен гитлеровцев. Но и с этими силами, к тому же опирающимися на доты, сеть которых раслолагалась по просекам и полянам, обескровленному в предыдущих боях полку справиться было нелегко.

Перед вечером противник к тому же предпринял и сильную контратаку. Организованным огнем она вначале была отбита, но с наступлением сумерек положение ухудшилось: гитлеровцы начали обтекать полк со всех сторон.

Надо что-то предпринимать. Но что? Хорошо бы, подумалось, зайти в тыл противнику и внезапным ударом оттуда посеять панику в его боевых порядках. Но кого послать?

После недолгого раздумья выбор пал на взвод разведки старшего лейтенанта Маякина.

...Скрытно проведя свой взвод во вражеский тыл, Маякин, рассредоточив людей в цепь, приказал им по команде как можно громче кричать "ура", вести на ходу интенсивную стрельбу и бросать гранаты. Словом, создать у противника убеждение, что его обошли довольно крупные силы русских.

Так и сделали. У фашистов сразу же началась паника. А разведвзвод, продолжая наращивать огонь из, автоматов, кидая гранаты (конечно же противотанковые), стал фронтально передвигаться по лесу, создавая видимость окружения.

Одновременно были подняты в атаку и остальные подразделения полка. Оказавшись под двойным ударом, противник начал поспешно отходить. Преследуя его, мы вскоре вышли к реке Древенц, где и закрепились, ожидая подхода остальных частей дивизии.

* * *

Форсировав Древенц, наша дивизия, как и другие соединения армии, вклинилась уже во второй рубеж Кенигсбергского укрепленного района. Развивая наступление дальше, она 11 февраля штурмом овладела городом Мегинен. И снова двинулась вперед, общим направлением на Мельзак.

Противник подразделениями из 19-й механизированной и 14-й пехотной дивизий упорно оборонял этот город. Ареной особенно ожесточенных схваток стал кирпичный завод с его массивными строениями. Он располагался на окраине города. Здесь засел довольно сильный гарнизон с двумя десятками тяжелых пулеметов. И все-таки объединенными усилиями нашего и 882-го полков кирпичный завод, а затем и город были взяты.

В полутора-двух километрах севернее Мельзака с востока на запад тянется возвышенность с отдельными господствующими даже над ней высотами. Именно здесь противник, выбитый из Мельзака, и занял заранее подготовленный оборонительный рубеж. Хутора и окраины населенных пунктов Лилиенталь и Гайль были им тоже приспособлены к долговременной обороне.

290-я же дивизия получила задачу прорвать эту оборону и, развивая наступление в направлении Брайтлинда, к исходу дня выйти на шоссе, ведущее от Брайтлинда до Линдэнау.

Следует сказать, что к началу этих боевых действий наш полк насчитывал в своем составе всего лишь 355 человек. Они были сведены в две стрелковые, одну минометную и пулеметную роты в батареи ПТО, 76-мм пушек и 120-мм минометов. Другие полки были примерно такого же состава. Так, в 882-м стрелковом имелось 450 активных штыков, в 885-м - 422. И все-таки в 14.00 22 февраля после короткой артподготовки части дивизии перешли в наступление. Вернее, попытались перейти. Ибо противник, подтянув резервы, сосредоточив севернее Лилиенталя самоходки и пехоту, почти сразу же сам предпринял контратаку. И так получилось, что из наступающих мы превратились в обороняющихся.

С 23 по 25 февраля мы неоднократно пытались сбить противника с занимаемого им рубежа. Но все эти попытки успеха не имели. Мощным организованным огнем артиллерии, самоходных орудий и пулеметов гитлеровцы отбивали наши атаки. Полк и другие части дивизии в этих боях понесли новые и довольно значительные потери. Чтобы хоть как-то восполнить их, пришлось проводить жесткое сокращение тыловых и специальных подразделений и высвободившимся личным составом пополнять стрелковые роты.

Но и противник понес большие потери. Поэтому в конце концов он вынужден был оставить занимаемый им рубеж. Наши части продвинулись вперед на глубину до пяти километров. И тут снова остановились, завязав ожесточенные бои.

Так километр за километром наши войска шли вперед на запад. А фашисты? В связи с тем что линия фронта постоянно сжималась, их командование получало возможность уплотнять боевые порядки за счет маневра своими хоть и значительно потрепанными, но все еще боеспособными частями. И прорывать вражескую оборону становилось все труднее и труднее. К тому же погода по-прежнему не позволяла нашей авиации действовать в полную силу, поддержать обескровленные в непрерывных боях стрелковые части и соединения.

18 марта погода наконец-то стала проясняться. И наши войска при поддержке авиации снова перешли в наступление. К утру 21 марта 885-й и 878-й стрелковые полки овладели населенным пунктом Грунау и вышли к железной дороге Хайлигинбайль - Браунсберг, что проходила в пяти-шести километрах от побережья залива Фришес-Хафф. Она-то и была последним оборонительным рубежом врага, на который отошли и стали закрепляться битые нами части 131-й и 102-й пехотных, а также 24-й танковой дивизий.

* * *

В течение 22 и 23 марта наши войска безуспешно пытались прорвать оборону противника на этом рубеже. Дело осложнялось тем, что железная дорога с высокой насыпью, к тому же и сплошь уставленная вагонами с песком, скрывала от нас противника. Под этим прикрытием он мог свободно маневрировать своими резервами даже днем. С насыпи, где находились его наблюдательные пункты, хорошо просматривались все наши тылы. И фашисты били но ним не только из орудий наземной артиллерии, но даже с боевых кораблей: у противника стояли на рейде крейсер и два эсминца. Они причиняли нам особенно много неприятностей.