Александр Жевахов - Кемаль Ататюрк

Между Сивасом и окончательной победой — еще долгий путь, но Кемаль готов преодолеть любые трудности. Меньше чем за четыре месяца бывший генерал сделал многое, без единого военного сражения добился необходимых побед. Отныне он убежден, что для людей, одержимых идеей, возможны любые победы.

Кемаль действует решительно: «Необходимо взять власть в свои руки: мы разошлем приказы губернаторам и установим контроль над гражданской администрацией неоккупированной части Анатолии».

Фактически он ведет себя как законная власть. Несмотря на призывы некоторых соратников к более сдержанным мерам, Кемаль использует прием младотурок 1908 года, стремясь отобрать власть у официальной администрации. Прекращается связь между националистами и столицей. Органы гражданской и военной власти предупреждены, что должны уважать национальные интересы; Кемаль без колебаний смещает высокопоставленных чиновников, лояльных существующему режиму. Комитет представителей заявляет, что будет оставаться у власти до тех пор, пока не будет сформировано правительство, пользующееся национальным доверием. И наконец, чисто символический жест: Кемаль распорядился напечатать бумажные деньги по курсу, составляющему половину официального, а также марку для официальной корреспонденции с печатью «генеральной администрации Анатолии».

Движение националистов убедило союзников по крайней мере в одном: не следует ни в коем случае рисковать; на все требования Ферит-паши отправить войска в Анатолию было отвечено отказом. Любопытно, что в то же время по Стамбулу ходили слухи, что между османским и британским правительствами заключен секретный договор; говорили, что 12 сентября договор был подписан Ферит-пашой и тремя англичанами. Согласно этому договору Османская империя, лишившаяся Курдистана, добившегося независимости, оказалась бы под английским мандатом; Стамбул остался бы турецкой столицей, а британцы помогли бы османскому правительству одержать победу над националистами, сохранить Измир и укрепить влияние халифата.

Подобный секретный договор слишком хорош, чтобы быть правдой. Ферит-паша никогда не подписал бы такой документ. Французские власти в Стамбуле не верят в его существование. Сам Кемаль не скрывает своего скептицизма. Особенно удивлено министерство иностранных дел, так как никого не уполномочивало для ведения подобных переговоров с англичанами. Источником слухов о «договоре» оказался немецкий журналист, информированный в Берлине одним из соратников Талаата, а сам «секретный договор» — яркий пример дезинформации, регулярно питающей разногласия между Парижем и Лондоном.

Англичане потратили немало усилий, чтобы доказать, что их политика не имеет ничего общего с этим «договором». На самом деле существовала секретная нота, подписанная 9 октября военным министром Уинстоном Черчиллем. Черчилль рассматривал национальное движение как патриотическую организацию, противостоящую правительству, но готовую сотрудничать с султаном и даже в какой-то степени с Великобританией. Военный министр настоятельно рекомендует вести предельно осторожную политику и заключает: «Мы можем превратиться во врагов патриотических сил Турции, а наше неправильное поведение будет стоить миллионы британским налогоплательщикам и вызовет в будущем неограниченные финансовые расходы». Меморандум Черчилля вызывает восхищение глубиной анализа ситуации; им учтены все аспекты — военные, дипломатические, экономические и финансовые… Черчилль решительно выступает за радикальное изменение британской политики, к великому разочарованию министерства иностранных дел; дипломаты считают это победой «Единения и прогресса». В середине октября Робек и военные власти получают следующий приказ: «Вы не должны использовать войска для поддержания гражданской администрации вдоль анатолийской железной дороги; все ваши подразделения должны быть выведены, если им угрожает открытая враждебность националистов, что могло бы повлечь многочисленные военные операции и иметь последствия в Персии, Палестине и других местах». Таким образом, этот документ не имеет ничего общего с якобы существующим «договором» от 12 сентября.

Итак, Кемаль и националисты убедили союзников в том, что их нельзя игнорировать. Но Кемалю этого мало, и он развернул настоящую кампанию, привлекая Хёрста и Роулинсона, чтобы убедить союзников отказаться от расчленения Турции.

Общение с англичанами было сложным искусством, о чем свидетельствует пример с Али Фуадом. Генерал Солли Флад, командующий войсками по поддержанию порядка на железной дороге, предложил встречу; сначала отказав, Али Фуад затем изменил мнение — не повлиял ли Кемаль? — и 21 сентября турецкий генерал встречается с сотрудником Солли Флада, майором Берт-Маршаллом, в окрестностях Эскишехира. Фуад знакомит майора с документами о национальном движении и комментирует их: «Большинство населения поддерживает национальное движение и выступает против правительства». — «Почему вы в этом уверены?» — спрашивает озадаченный англичанин. «Пять тысяч человек покинули Эскишехир», — отвечает Фуад. «Это не так», — отмечает Берт-Маршалл и уточняет в своем рапорте, что сторонники Фуада представляют «самые низшие социальные слои» и ведут себя «как большевики», заставляя крестьян присоединяться к ним. «Ваши сведения малоправдоподобны», — заключает Берт-Маршалл.

К счастью для националистов, Кемаль и Карабекир оказались более искусными и более убедительными во время встреч с генералом Харбордом. Специальный посланник президента Вильсона, кому было поручено оценить заинтересованность Армении в американском мандате, прибыл в Сивас в сопровождении сорока пяти помощников, фотографа и кинооператора.

22 сентября Кемаль устроил пышный прием Харборду: на берегу реки возле каменного моста, построенного римлянами, раскинулись небольшие шатры, окружающие павильон, убранный коврами. Военные командиры выразили свое почтение Харборду. Подавали чай, кофе и печенье, алкоголя не было, что отметил американец.

Перед турками стояла важная задача: убедить американца в том, что восточные провинции — турецкие, что Анатолию нельзя расчленять и что анатолийское движение носит чисто националистический характер. Беседа Кемаля с Харбордом длилась два с половиной часа в спокойной, доброжелательной атмосфере. «Что вы будете делать, — спросил Харборд, — если потерпите поражение, несмотря на все ваши усилия и жертвы нации?» Ответ был типично кемалевским: «Поражение невозможно: если мы не добьемся успеха, то наша нация погибнет».