Тамара Леонтьева - Лихачев

В резолюции о ходе выполнения первого пятилетнего плана, принятой 13 июля 1930 года, говорилось: «Важнейшим направлением рационализации съезд признает специализацию предприятий при сокращении ассортиментов продукции, организации массово-поточного производства и кооперирования специализированных заводов».

Лихачев повторял почти наизусть все, что рассматривалось в докладе ЦК в связи с проблемой… «животрепещущей проблемой новых кадров, способных овладеть новой техникой».

В числе мероприятий, намеченных партией для решения этого вопроса, были: «организация технической помощи из-за границы, посылка хозяйственников за границу для учебы и приобретения опыта по технике».

Жестким укором казались ему слова доклада: «Нельзя дальше терпеть прорехи в области рационализации, невыполнения плана по снижению себестоимости и безобразное качество продукции ряда наших предприятий».

«Пора, давно пора покончить с этим позорным пятном», — повторял Лихачев про себя.

В свете колоссальных задач реконструкции всего народного хозяйства съезд признал «нетерпимыми» нарушениями в области проведения единоначалия на предприятиях.

Сталин сказал по этому поводу прямо и решительно: «Нельзя дальше терпеть, чтобы наши предприятия превращались из производственных организмов в парламенты. Нужно наконец понять нашим партийным и профсоюзным организациям, что без обеспечения единоначалия и установления строгой ответственности за ход работы мы не сможем разрешить задач реконструкции промышленности».

Лихачев шагал по палубе и думал об этом с праздничным чувством одержанной победы.

Океанская вода была как разноцветный ковер, отливающий перламутром. Стальной нос гигантского лайнера резал ее без всякого сожаления.

Америку потрясал кризис. Это был мировой кризис капитализма 30-х годов, вошедший черной страницей в учебники истории и Европы и Америки. Миллионы безработных были обречены на голодную смерть, а на фермах уничтожали племенной скот, выливали в реки молоко, сжигали миллионы мешков кофе.

Спутники Лихачева бесконечно спорили о значении этого кризиса и о тех последствиях, которые он будет иметь для мировой экономики и политики.

Газеты выходили с кричащими шапками: «Мир болен, и виной этому Москва». Однако прибытие москвичей в Нью-Йорк не сопровождалось никакими осложнениями.

В гостинице Лихачев встретил сталинградцев и узнал, что в пути у них было чрезвычайное происшествие. Одного инженера арестовали на вокзале в Варшаве якобы за то, что он назвал носильщика «товарищем». Но с московской группой ничего не произошло.

Много говорили о Форде. Было известно, что он выдвинут кандидатом в президенты. Он слыл рьяным пацифистом, что не мешало ему, впрочем, наживать капитал на заказах военно-морского министерства. Генрих Штребель, видный немецкий социал-демократ, редактор «Форвертса», восторженно писал, что путем всеобщего применения хозяйственных методов Форда США удастся разрешить не только технологический, но и социальный вопрос. Орган германской социал-демократии «Гамбургское эхо» возвел на этом основании Форда в ранг современного Оуэна. Словом, вокруг имени Форда буржуазная печать складывала целые легенды.

Буржуазные журналисты не только Америки, но и Европы, доказывали, что «без всякого насилия и революций», без всякой ужасающей любого буржуа «диктатуры пролетариата, только применяя фордовские методы организации производства, можно разрешить все социальные проблемы.

Однако в свете экономического кризиса эта доморощенная философия разлетелась вдребезги. Безработные осаждали ворота заводов Форда. Расстрел рабочих в Детройте во время демонстрации привел в ужас весь мир.

Писем от Лихачева в Москве долго не было. Наконец пришла открытка.

«Это тебе привет из Нового Света, — писал он жене. — Действительно это новый свет. Если говорить о технике, то все здесь новое и мощное, чего не увидишь в Европе… Завтра еду в Дирборн — место назначения».

Город Дирборн — столица империи Форда.

Дирборн Лихачев увидел, верней угадал, издали по разноцветным облакам дыма, пара, газов, висящих над заводом.

В зеленой пойме «Ривер Руж» прежде всего бросился в глаза удивительный по архитектуре «Центр Форд мотор компани», белый и сияющий окнами, точно отлитый из рафинада куб. Он господствовал над заводом и городом, состоящим из небольших домиков рабочих с обязательными гаражами и пестрыми цветниками, магазинами, кино, барами и ресторанами. На стендах возле магазинов и ресторанов видна фордовская реклама, разнообразные обращения и объявления компании Форда. Самого автомобильного короля Лихачев впервые увидел во дворе завода. Это был старик, худой, жилистый, иронический, с высоким лбом и тонкими руками в веснушках. Он встретил русских инженеров радушно, но снисходительно. Зная, что русские должны приехать, он послал за ними в гостиницу свои машины, но при этом не преминул посмеяться.

— Воображают, что приедут, увидят и переймут. На самом деле они и понять-то не сумеют. Пока они перенимают, мы уйдем далеко вперед.

В самом деле, с тех пор как он построил свой первый автомобиль, ни одно из прежних прославивших его устройств не осталось без изменения. Маленькая газолиновая тележка Форда вышла из его мастерской 2 апреля 1893 года. Ее мотор имел два цилиндра. Она пробегала 20 миль в час. В 1913 году Форд выпустил модель Т. Мотор этой машины имел уже четыре цилиндра, а главное — изменилась и сама технология ее производства. Первое время рабочие Форда совершенно так же, как рабочие на АМО, тратили время на разыскивание и доставку деталей и материалов к месту сборки, переходили от одной машины к другой, мешая друг другу.

Но вот кому-то из рабочих соседней автомобильной компании «Дженерал Моторс» пришло в голову, что следует не рабочему идти к работе, а работу следует пододвигать к рабочему.

Кто был этот человек, этот неизвестный рационализатор, уже никто не помнил. Зато Форд, узнав о том, что конкурирующий завод начал собирать магнето на скользящем столе, последовал этому примеру и преобразовал сначала сборку магнето, а затем и сборку мотора.

Одно влекло за собой другое. В 1913 году на заводе появилась платформа, на которую ставили шасси машины и тянули ее мимо рабочих за веревку, наматываемую на ворот. Так был изобретен и пущен в ход конвейер. А через десять лет Форд выпускал уже миллионы автомашин. Весь мир был поражен успехами Форда. Он стал автомобильным королем Америки.

Лихачев попросил переводчика спросить Форда о том, как он изобрел конвейер. Все, как по команде, обернулись к автомобильному королю в ожидании ответа. Но Форд только пожал плечами.