Владислав Лебедько - Хроники российской Саньясы. Том 4

Всегда в жизни у человека есть проводник, проводник, который соединяет его старого, прошлого с его будущим. И таких людей было в моей жизни очень много, но настоящую любовь, настоящее соединение я испытал с любимой женщиной, ее зовут Оксана, и она — тот человек, который помог и помогает мне преодолеть очень большие искажения во мне самом, испытать то настоящее «со». Соединение, сотворчество, согласие. И прочувствовать, что такое настоящая семья и как она должна выстраиваться, на каких принципах. И мне бы очень хотелось пожелать людям обрести настоящую семью, то есть семью, которая соединяет все семь уровней человека, окрашивает и заставлять их звучать в той гармонии звука, которую мы рождаем в этой вселенной. Семь я. Когда задействованы все семь уровней между двумя людьми.

В:Какие семь уровней ты имеешь в виду?

И:Первый уровень физический, бытовой. Здоровье. Второй уровень — взаимодействия, эмоциональный. Третий уровень ментальный. Уровень творчества, творения, мыслей, уровень планирования и реализации в мире. Четвертый уровень социальный или переходный, когда происходит соединение с другим человеком, с миром, с коллективом, вхождение в коллектив, вхождение по-настоящему в семью. Это уровень любви, принятия, это уровень, согласия, взаимопомощи, поддержки. Пятый уровень коллективно-творческий, когда коллектив становится единым целым. Это уровень симфонического оркестра, его цельности и красоты, четкого осознавания своего места и рождения гармонии. Шестой уровень — мировоззренческий, или общественный, когда у человека появляется видение, мудрость, ментальное различение, что есть что, где у человека есть четкое мировоззрение, четкая позиция в жизни. И седьмой уровень общепланетный, общечеловеческий, уровень цели, уровень миссии, уровень осознания, что я часть большей системы, что я всего лишь этап на пути развития собственного, развития семьи, на пути развития страны, человечества. То есть я очень важный, очень красивый, но я часть. И на этом уровне рождается фраза, которую произносят многие люди, соприкоснувшись с очень высоким моментом в своей жизни, они говорят: «Да будет воля твоя, Господи»…

Вот еще один текст, комментарии к которому я приведу ниже:

Влад:У меня, честно говоря, от того, что ты мне рассказывал и показывал вчера вечером, до сих пор «едет крыша». Я прошу тебя просто с самого начала рассказать то, что с тобой происходило за эти годы, уже для записи.

Кирилл:Ну что ж, давай. Как ты знаешь, родился я в семье учителей. Мои родители были заядлыми туристами, — у педагогов отпуск два месяца, — поэтому каждое лето, сколько я себя помню, мы путешествовали по всей стране. Это был и Крым, и Кавказ и глухие озера на севере Карелии, и Урал, и много чего еще. Так что страсть к путешествиям была воспитана во мне с малых лет.

Следующий эпизод, который стоит упомянуть, связан с моими спортивными увлечениями. Я любил играть в настольный теннис и лет в тринадцать пришел заниматься в секцию при Доме пионеров. У нас был замечательный тренер Сергей Васильевич Гордеев, — в начале девяностых, как я потом узнал, он уехал в Америку. Так вот, занимались мы — я и еще несколько ребят из моей школы настольным теннисом и как-то раз, возникла между нами драка, — ну обыкновенная мальчишеская драка. И, хотя мы здорово завелись, Сергей Васильевич разнял нас одним словом. Потом отвел к себе в тренерскую и сказал: «Чего же вы ребята деретесь-то как-то нелепо. Давайте я научу вас настоящим приемам. Только начнем с общефизических тренировок, да и внимание потренируем тоже». Это был великолепный крючок, на который мы вчетвером попались. А Сергей Васильевич учил нас не только и не столько драться… Два раза в неделю, после игры в теннис, когда вся группа расходилась по домам, мы оставались и начиналась тренировка… Много чего было. Хотя я повидал многое, я до так и не встречал такого вида единоборств. Скорее всего это и не был какой-то конкретный вид единоборств, потому что мы делали какие-то упражнения и из йоги и из цигун, а то, что мы делали в спаррингах, больше всего напоминало айкидо.

В:Где сам Сергей Васильевич учился всему этому?

К:Возможно, что он был самоучкой, ну, да дело не в этом, — дело в том, что мы — ребята загорелись этим делом. Я жил от тренировки до тренировки. Да еще атмосфера таинственности — это ведь еще семидесятые годы, — сам представляешь, как мы — мальчишки все это воспринимали. Сергей Васильевич потихоньку стал рассказывать нам о каратэ, о йоге, о буддизме… И вот, помню, когда мне было уже лет пятнадцать, он дал мне перепечатку книги Мориса Никола «Учителя Гурджиева». В моей жизни случился переворот, после того, как я ее прочитал. Я понял, что мне нужно обязательно попасть в Среднюю Азию. И я стал просить родителей, чтобы очередное лето мы провели там. Но, как назло, у родителей случились какие-то неприятности и два следующих лета мы так никуда и не ездили. А потом я закончил школу и нужно было готовиться в институт. По стопам предков я пошел в Педагогический…

Мечта моя осуществилась, когда после первого курса мы с двумя институтскими друзьями Вадимом Каневским и Володей Андреевым отправились таки в Среднюю Азию. Ребят я тоже заразил идеями Гурджиева, так что ехали мы, будучи уверены, что на каком-нибудь базаре повстречаем настоящего суфийского шейха. Как ни странно, но почти так все и получилось. Замечательные были времена — шел восемьдесят четвертый год. Билеты и на самолет и на поезд стоили, по сравнению с теперешними ценами копейки, так что мы без труда долетели до Бухары, из которой решили двигаться уже на поезде в Ашхабад, проводя на каждой более-менее крупной станции несколько дней в поисках «чудесной встречи». И чудесная встреча случилась, только совсем не в такой романтической обстановке, как рисовалось. Побродив по базарам Бухары и Чарджоу, мы решили ехать ближе к Ашхабаду и вылезли по пути на маленькой станции Теджент. Такой захолустный городок. И тут мы с друзьями решили разойтись, побродить по отдельности по окрестностям и встретиться уже в поезде, который проходил через несколько часов. На поезд я не попал…

Вообще русских в этом городке почти не было. Где-то в переулке ко мне подошли три молодых туркмена, явно с недобрыми намерениями. Завязалась драка, — в результате я оказался уже без денег и вещей, которые умыкнули парни, в местном отделении милиции. Причем, тут же оказались еще и свидетели, что я был зачинщиком драки. В общем, мне предстояло просидеть в отделении, как минимум дня три до выяснения обстоятельств. Но, в тот момент, когда, ломая русский язык, милиционер пытался меня допрашивать, в кабинет постучали и вошел человек средних лет. Когда я позже пытался выяснить у него, — его звали Шамиль, — почему он оказался тогда в отделении милиции, он неохотно объяснил, что у него было кое-какое дело к участковому. Так вот, увидев тогда меня и, видимо, поняв ситуацию, он тоном, не допускающим возражений, сказал участковому: «Отпусти парня» и потом еще что-то на туркменском языке. Тут у меня произошло дежа-вю, а в голове забегали мысли «Вот оно!» Участковый, только что разгоряченно грозивший мне бог знает чем, сразу сник, вызвал дежурного и велел выпроводить меня.