Николай Яковлев - Пёрл-Харбор, 7 декабря 1941 года - Быль и небыль

В одной из своих книг, вышедшей в 1963 году, профессор Морисон заметил: "Положение офицеров разведки армии и флота в Вашингтоне напоминало положение женщины, пытающейся посоветоваться по телефону с доктором о здоровье своего больного ребенка, в то время как соседи выкрикивают ей прямо в уши противоположные советы, собаки лают, дети плачут, а мимо дома с грохотом проходят грузовики. Личные качества людей также играли роль. Вице-адмирал Тернер, руководивший оперативным управлением штаба флота, держался предвзятых мнений, и с ним было трудно работать. Он запретил всем офицерам, владевшим японским языком, заниматься дешифровкой и переводом, и даже начальнику разведки флота - делать выводы из перехваченных документов, настаивая на том, что только он лично будет делать это. А сам Тернер до конца ноября непоколебимо считал, что Япония нападет на Россию, а не на владения Англии и США"{283}.

Уместная и компетентная характеристика Морисоном Тернера дает недостающее звено. Ясно, что он не мог предупредить правительство о нависшей опасности, которое само, впрочем, недалеко ушло от начальника оперативного управления штаба флота. Только поэтому американские вооруженные силы не были подняты по тревоге. Телеграмма с "кодом ветров" рассеяла последние сомнения, если они вообще были: в Вашингтоне сочли, что США в безопасности.

"Мы должны пожертвовать нашими дипломатами"

Последние дни угасающего мира в Токио. Некоторые японские политики, хотя уже не занимавшие ответственных постов, сделали посильную, а следовательно, слабую попытку предотвратить войну. Среди них наиболее активным оказался бывший японский посол в Лондоне Сигэру Иосида. Он ухитрился получить полный текст американской ноты от 26 ноября и отметил слова, которые открывали документ: "Строго секретный, предварительный и без обязательств". Никто в японском правительстве не обратил на них внимания. Иосида же заключил: нота не ультиматум, а имеет в виду продолжение переговоров.

Сделав это открытие, он бросился 29 ноября к Того. "Каковы бы ни были истинные намерения, кроющиеся за документом, - горячо внушал Иосида министру, - нам никоим образом не предъявлен ультиматум... и если вы не можете предотвратить объявление войны Японией Соединенным Штатам - подайте в отставку. Это прервет работу кабинета и заставит задуматься даже армию. Если же в результате вы будете убиты, то вас постигнет счастливый конец". Того не обратил внимания на тонкий анализ документа, а рекомендованный Иосида образ действия, по-видимому, не устраивал министра. Он не торопился надеть мученический венец.

Чиновники МИД Японии были заняты совершенно иным: они делали официальный перевод на японский язык ноты от 26 ноября в усиленном варианте, то есть придавали ее и без того резкому содержанию определенно угрожающий характер. Тем временем Иосида встретился с Грю, последний заверил его, что нота никоим образом не ультиматум{*14}, а "просто указывает основу, на которой можно вести дальнейшие переговоры между Японией и США"{284}. Посол вызвался объяснить это лично Того. Однако министр отклонил настойчивые предложения Грю встретиться с ним. На то были веские причины - время слов прошло.

На заседании Координационного комитета 29 ноября Того осторожно осведомился у адмирала Нагано:

" - Скажите, на какой день намечено выступление. Иначе я не смогу вести дипломатические дела.

- Ладно, я отвечу вам, - сказал Нагано и, понизив голос, сообщил, - 8 декабря (7 декабря по вашингтонскому времени. - Н. Я.). Еще есть время, и вы бы занялись такой дипломатией, которая поможет выиграть войну.

- Но мы не можем продолжать держать наших дипломатов в неведении, заметил Того.

Кто-то из присутствующих (в протоколе заседания не указано) немедленно произнес:

- Мы должны пожертвовать нашими дипломатами. Нам нужно вести дипломатию так, чтобы США до самого последнего момента продолжали думать о них, мы же будем ставить перед ними все новые вопросы, держа в тайне наши подлинные планы"{285} .

1 декабря Координационный комитет принял окончательное решение о войне против США, Англии и Голландии. Докладчик Тодзио подчеркнул: "Теперь ясно, что японские требования не могут быть удовлетворены путем переговоров". Днем начала войны было подтверждено 8 декабря по токийскому времени (7 декабря по гавайскому времени). Военные заверили комитет, что в отношении Советского Союза будет проявляться "величайшая бдительность"{286}.

Хотя правительство приняло решение, ставившее на карту судьбу страны, за исключением военных никто из его членов не знал об оперативных планах командования. В особой тайне сохранялась "Операция 2" - налет на Пёрл-Харбор.

Но как быть с международным правом? Командование вооруженных сил предложило министру иностранных дел Того вручить ноту с фактическим объявлением войны 7 декабря в 12.30 по вашингтонскому времени. По расчетам штабов бомбы начнут падать на Пёрл-Харбор ровно через час после этого. Следовательно, Япония открывала боевые действия, предупредив о них. Но потом адмирал Нагано и генерал Сугияма спохватились: а не много ли - давать американцам час? 5 декабря их представители явились к Того и предложили изменить время вручения на 13.00. Министр все же полюбопытствовал, сколько времени пройдет между передачей ноты и первыми выстрелами. Посланцы военных очень сухо ответили, что это "военная тайна". Того не стал настаивать, тем более они заверили его, что дело шло лишь об исправлении некой "ошибки" в подсчетах.

Была и еще одна забота - окончательно договориться с европейскими державами "оси". 28 ноября германское посольство в Вашингтоне информировало Берлин о том, что Хэлл вручил японцам практически ультиматум, "результатом которого будет немедленный разрыв переговоров". Гитлер поручил Риббентропу передать Осима: американо-японские переговоры рухнули. Если Япония решилась воевать с США и Англией, пусть не колеблется, это в лучших интересах "оси". Пораженный Осима осведомился, должен ли он заключить, что Германия и США скоро окажутся в войне? "Рузвельт фанатик, - напыжился Риббентроп, совершенно нельзя предугадать, что он сделает". Рейхсминистр заверил, что Германия выступит на стороне Японии против США.

1 декабря Осима сообщил обо всем в Токио, и в тот же день в Берлин пошел ему ответ Того. Министр поручал послу: "Сообщите самым доверительным образом (Гитлеру и Риббентропу. - Н. Я.), что существует величайшая опасность внезапного возникновения войны между англо-саксонскими державами и Японией... Заявите им, что наше движение на юг отнюдь не означает ослабления давления на СССР и, если Россия войдет в более тесные отношения с Англией и США и окажет нам вооруженное сопротивление, мы готовы обрушить на нее всю нашу мощь. Однако в данный момент нам выгоднее сделать акцент на юге".