Вячеслав Лебедев - Мичурин

Теперь, через двенадцать лет, плоды его гроздьями висели на ветках, и бешеные ветры равнины были бессильны что-нибудь сделать с этими яблочками, разрисованными густой шарлаховой росписью по желто-шафранному заревому фону. Ни одно яблочко не было сбито неистовыми ветрами.

Наконец, в этом же девятнадцатом голодном, трудном году старый ученый начал свои самые дерзкие опыты с выведением Церападуса — гибрида между вишней (по-латыни — «церазус») и черемухой (по-латыни — «падус»). Мичурин оплодотворил степную вишню пыльцой японской черемухи. Это было уже не межвидовое, а межродовое скрещивание.

Скрещивание удалось: завязи появились и хорошо наливались. Однако работы предстояло еще тут много. Это был только первый шаг на долгом и сложном пути.

Справедливо досадовал Мичурин, что руки не доходят до всего. Нужен был дельный, толковый помощник, человек, которому можно было бы передать драгоценное наследство.

Однажды по приглашению Козловского земельного отдела Мичурин выступил в роли докладчика на большой конференции агрономов и других земельных работников. Мичурин сделал большой, обстоятельный доклад о своих трудах и задачах советского плодоводства.

Он сказал так, между прочим, в этом докладе:

— Старое не вернется никогда. Надо глядеть вперед и работать для будущего, для нового… Я вот работаю и впредь намерен работать для нового, ничего, что стар. А молодежь боится, что ли, ко мне итти над новым работать? Стыдно, господа! — обмолвился он по долголетней привычке и поправился не спеша, строго: — Нехорошо так, товарищи!

Однажды весной 1920 года Иван Владимирович сидел на своем крылечке, с которого видны были и сад, и река, и Донское, и город. В несчетный раз смотрел он на холм-утюг. На перила слетались синицы и воробьи поклевать крошки, рассыпанные для них морщинистой рукой Мичурина. У его ног нежилась маленькая коричневая собачка, пушистая, похожая на теплую шапку-ушанку.

Дело шло уже к семидесяти годам. Но никто не может сказать, что он сойдет в могилу бесславно. Весь мир знает, что он прожил свою жизнь не зря.

Уже не меньше ста новых сортов вложил он в сокровищницу помологии: серия гибридов Китайки с Кандилем, Пепином и Бельфлером во главе; группа облагороженных Антоновок; группа больших, высокой лежкости бере — Бере зимняя, Бере победа, Бере народная; вишня Плодородная и Краса севера; серия могучих слив терно-ренклодов и, наконец, как венец всех трудов жизни, — удавшееся в прошлом году скрещивание японской черемухи с самарской степной вишней.

Но кому передать питомцев, опыты, задачи, оставшиеся еще не решенными?

С дорожки, огибавшей угол дома, послышались вдруг чьи-то быстрые шаги, и через минуту Иван Владимирович увидел на нижней ступеньке человека в мешковатой военной шинели, в защитной выгоревшей фуражке с пятиугольным пятном на околыше вместо снятой звезды. Светлые волосы свисали из-под фуражки. Глаза у человека были острые, серые. Тонкие губы плотно сжаты. Взгляды хозяина и гостя встретились.

— Кто таков? — молвил хозяин немного ворчливо.

— Здравствуйте, Иван Владимирович! — взмахнул фуражкой пришедший. — Моя фамилия Горшков, уездный инструктор по садоводству. — Я вашу речь на конференции помню, Иван Владимирович, очень хорошо, — продолжал инструктор Горшков. — Помню, как вы сердились, что к вам молодежь не идет на подмогу. Ну вот — я к вам и явился, Иван Владимирович, как представитель этой самой молодежи.

Горшков принес с собой от Козловского уездного земельного отдела официальную бумажку, в которой было сказано, что товарищ И. С. Горшков командирован для непосредственной помощи в работе заведующему опытным питомником, Ивану Владимировичу Мичурину.

— Вот как, — сказал Иван Владимирович, прочитав письмо. — Это хорошо, за это спасибо. Ну, что же, приступим… Время самое горячее — сокодвижение. А ну, какие работы сейчас производятся?

Часа два гонял он инструктора Горшкова по всем вопросам садовой теории и практики. О чем он только не спрашивал: о системе классификации плодовых растений, и об искусственном опылении, и о закладке садов, и об обрезке деревьев, и о хранении плодов после уборки…

— Можешь ли, например, Осип Степанович, отличить надежный сеянец от ненадежного, обещающий от необещающего? — задал, между прочим, Мичурин довольно коварный вопрос своему гостю.

И видя, что Горшков задумался, сам начал с добродушной прищуркой посвящать его в глубочайшие тонкости оценки гибридов по их внешнему виду.

— Не смущайся, Осип Степанович! В этом деле и я не гарантирован от ошибок, а кто гибридизацией специально не занимался — с тех и совсем нечего спрашивать. Уже с семядолей надо начинать оценку будущего гибрида. Надежный многообещающий гибрид должен иметь большие, мясистые семядоли, и подсемядольное колено у него должно быть толстым и коротким. Если семядоли окрашены, а в особенности если подсемядольное колено окрашено — это значит, что и плоды будут иметь хорошую окраску. А когда листву и побеги выбросит сеянец — гибрид груши или яблони, тогда гораздо больше данных для суждения и оценки. Следи за толщиной побегов, их изогнутостью, граненостью, опушением и за окраской также. Чем гуще, темнее окраска — тем лучше. Почки на побегах должны быть крупные, округлые и плотно прижатые к побегу. Подпочечные подушки должны заметно выступать над почками. Частые междоузлия между листьями — признак урожайности гибрида… Листья у гибридного сеянца должны быть, крупные, плотные, с лицевой стороны у яблонь сильно морщинистые и матово-зеленые, сильно опущенные. Нервация листа, его сетчатка, должна быть частая, а сами нервы — крупные. Чем слабее зубчатость у листьев, тем лучше. Черешок у листьев должен быть не длинный, толстый, пушистый, с большими, крупными прилистниками у основания. Чем сильнее черешок окрашен, тем больше данных, что будет интенсивно окрашен и плод… Но густотою листвы на гибриде и вообще буйным его ростом в первые годы жизни не обольщайся. Чаще всего бывает так, что именно такие буйнолистые «торопыги» не дают впоследствии добрых плодов. И если всмотришься в эти буйные листья, в большинстве случаев сразу заметишь — нервация редкая, под острым углом к главным сосудам зазубренность частая, остро-пильчатая. Черешки листьев длинные, слабо окрашенные… По боковым побегам обилие колючек… Вот как надо оценивать гибриды, Осип Степанович, с такой же придирчивостью их экзаменовать, с какой я тебя сейчас экзаменую…

Пот не один раз прошибал Иосифа Горшкова, когда, прищурившись и покачивая головой, старый мастер говорил время от времени:

— Нет, ошибаешься, Осип Степанович. Не так, не так…