Вячеслав Лебедев - Мичурин

К 1880 году молодым новатором уже полностью была поставлена и четко сформулирована для себя задача жизни.

Мичурин писал об этом впоследствии так:

«Печальная картина русского садоводства вызвала во мне острое до боли желание переделать все это, по-иному воздействовать на природу растений, а это желание вылилось в мой особый, ставший теперь общеизвестным принцип: «Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее — наша задача». Этот принцип я и положил в основу своей работы и руководствуюсь им до сих пор. Я поставил перед собой две дерзкие задачи: пополнить ассортимент плодово-ягодных растений средней полосы выдающимися по урожайности и качеству сортами и передвинуть границу произрастания южных культур далеко на север».

И вот с железным, несгибаемым упорством Мичурин в возрасте неполных двадцати пяти лет все свои действия в жизни, каждый свой шаг подчиняет поставленной великой задаче. Все его думы, заботы только об этом. Куда бы ни направлялся он, куда бы ни ехал, он на все смотрит теперь с точки зрения своей благородной и трудной цели.

Но осуществление этой цели он видит все еще в методе акклиматизации, то-есть, иными словами, в приучении иноземных и иноместных плодовых растений к непривычному и суровому для них климату средней полосы России.

Идея акклиматизации полностью овладела Мичуриным после ознакомления его с теоретическими положениями московского садовода, доктора А. К. Грелля. Директор ученого отделения Всероссийского общества любителей садоводства и редактор журнала «Садоводство», доктор Александр Кондратьевич Грелль считал, что приспособление южных, нежных плодовых деревьев к суровому северному климату вполне осуществимо. Однако путь, который выдвигал Грелль, был неверен. Основываясь, вероятно, на каких-то случайных удачах, Грелль и его школа утверждали, что с этой целью следует южные сорта прививать на холодостойкие подвои северных широт.

Неудивительно, что Мичурин заинтересовался этими новыми по тому времени воззрениями. Путь, предлагаемый Греллем, привлекал своей оригинальностью, краткостью, быстротой в достижении цели, был внешне на первый взгляд вполне понятен, ясен, доступен.

Горячо взялся Мичурин за применение греллевской системы в своем небольшом саду. Это казалось ему последним и надежнейшим словом науки. Отказывая себе в самом необходимом, отрывая от себя и семьи последние гроши, продолжал выписывать Иван Владимирович черенки ценных южных сортов и прививать их в кроны деревьев местных выносливых сортов в соответствии с указаниями доктора Грелля.

Сотню сортов яблони (Бойкен, Кальвиль королевский, Пармен золотой, Пепин Рибстона, Ренет Баумана, Ренет канадский, Ренет орлеанский и другие), десятки сортов груши (Бере-Арданпон, БереБоск, Бон-Кретьен, Бон-Луиз, Деканка зимняя и т. д.) и не меньшее число сортов вишни и сливы пытался Иван Владимирович приучить к суровому климату русской равнины «по-греллевски», прививкой на местные выносливые плодоносящие деревья.

Мичурин старался внести свое, новое и в методику доктора Грелля.

В первый год, избрав на подвое ветку, он прививал черенки к тем боковым, почти вертикально стоящим ее побегам, которые всего ближе были к стволу деревца. Остальных побегов у этой ветки он пока что не трогал.

На вторую весну выбирал из принявшихся черенков прошлогодней прививки самые здоровые, срезал их и снова прививал на этой же ветке, только на тех ее побегах, которые отстояли дальше от штамба, от ствола.

На следующую весну он повторял то же самое, еще дальше отодвигая черенок от штамба.

На четвертый год он прививал черенок уже к последнему верхушечному побегу ветви, находящемуся на периферии кроны дерева, а на пятый — срезал побеги последней прививки и пересаживал черенки, полученные из них, на молоденькие дички.

Великого терпения и искусства требовала эта работа, так и не давшая успешных результатов. Но Мичурин сделал при этом ряд своих ценнейших наблюдений о влиянии подвоя на привой. Передвигая прививку по ветке морозостойкого дерева, Иван Владимирович старался постепенно приучать привой к подвою и определить бесспорную для него взаимозависимость между гостем-прививкой и корневой системой дерева-хозяина. Из проверки ошибочной теории Грелля рождались ростки метода «ментора», намечались основы вегетативной гибридизации.

Козловскому новатору очень хотелось лично познакомиться с доктором Греллем. Ему хотелось послать Греллю статью об успехах по акклиматизации растений. Но сделать это можно было не раньше как через несколько лет…

Среди садоводов, ученых и неученых, с давних пор держалось мнение, что вишню путем окоренения черенков размножить нельзя. Все считали, что это давно доказано, и никто не пробовал проверить, так ли это на самом деле.

Но молодой новатор ничего не оставлял без проверки. Он взял несколько черенков вишни и посадил их в ящик с дном особой формы. Вопреки установившемуся среди садоводов мнению в ближайшее же лето черенки великолепно принялись, пустили мочковатые корни и покрылись сочной листвой.

Мичурин написал об этом статью. Статья, правда, была невелика, но написана с подъемом и кое-кого из садоводов-староверов могла задеть не на шутку. Он послал ее в журнал «Садоводство», редактируемой Греллем.

Через некоторое время пришел из Москвы от Грелля ответный пакет.

В пакете была статья Мичурина с надписью на ней из угла в угол толстым карандашом:

«Не помещу. Печатаю только правду. Грелль».

Иван Владимирович пошел в свой сад, вырвал из гряды несколько растений вишни, полученных из черенков, запаковал в рогожный тюк и отправил Греллю с первой почтой.

Когда Грелль получил эту посылку, вероятно, ему было очень не по себе. Подумать только: он, общепризнанное светило, редактор авторитетного журнала, известного всей России, а может быть, даже и за границей, и так осрамился!

А у Мичурина уже нарастало сомнение в правильности греллевской теории акклиматизации вообще. Слишком много было разочарований. Огромная акклиматизационная коллекция плодовых растений в 600 названий, скопленная, сколоченная Мичуриным ценой всевозможных лишений и жертв, постепенно редела.

Случайная встреча с доктором Бетлингом, тоже ученым-садоводом, ехавшим из Москвы в Крым, где он жил, еще более усилила сомнения Ивана Владимировича в теории Грелля.

Доктор Бетлинг, соперничавший с доктором Греллем по части авторитетности и славы, пренебрежительно и даже резко отозвался о «фантазиях Грелля».

— Чем скорее вы откажетесь от подражания этому пропагандисту неосуществимого, тем будет для вас лучше, — сказал Бетлинг Мичурину.