Александр Гамов - Непарадные портреты

...Среди ночи президентский поезд несколько раз останавливался. Под вагоны ныряли какие-то люди с фонариками и начинали долго простукивать колеса...

Литерный поезд № 101 «Томск — Омск», вагон 11, место 36

...В Калачинске, что в восьмидесяти километрах от Омска, сильно пуржит. Поэтому Путин, прежде чем выйти из спецвагона, натягивает на себя черный, крупной вязки свитер и куртку «аляску».

Десятка три калачинцев, сгрудившись в зале ожидания железнодорожного вокзала, выставляют на середину деревянную вешалку, на какие обычно цепляют шапки, и водружают на нее схему газификации района. Президенту, который приехал «утеплять» Сибирь, этот «символ», похоже, нравится. И он долго вникает: как же так получается, что в калачинских котельных и трубы не ржавеют, и кочегары не напиваются?

Воодушевленный ВВП выходит на улицу и всем желающим раздает автографы. Пока чернила в ручке не замерзают, президентский поезд с места не трогается.

Путин прибывает в Омск и решается немного побродить по улице. Но неожиданно попадает... на прием к врачу.

— Я доктор и очень-очень за ваше здоровье беспокоюсь, — говорит Тамара Федоровна Ахмеджанова, строго глядя на президента. — Как у вас самочувствие-то?

— Да пока ничего, — отвечает Путин.

— И еще я боюсь за детей наших и пенсионеров, много платного сейчас в медицине. А здравоохранение мало получает. Потому и хромает.

— Это правда, — грустно соглашается с «диагнозом» президент. Видимо, понимает, что теперь ему придется работать еще и ортопедом.

В селе Лузино, что под Омском, Путина ждет специально обученный отряд «трудящихся», роль которых исполняют управленцы АО «Омский бекон». Перед встречей с президентом их два часа нарочно отогревают в местном клубе. А напротив, за оцеплением, мерзнет толпа селян с маленькими ребятишками. Может, Путину кто-то наябедничал, а может, сам просекает, но, когда он приезжает, почетный строй управленцев будто и не замечает, а сразу — в замерзающую толпу.

— Ну и как вам наша погодка, Владимир Владимирович? — интересуется у гостя заиндевевший гражданин.

— Н-ничего, терпимо, — отвечает президент, хотя у самого, похоже, зуб на зуб не попадает.

— А чего вы вдруг завернули в село? Никак новый поворот готовите в деревне?

— Хватит нам резких поворотов, — говорит, как отрубает, Путин. — Давайте жизнь улучшать без рывков, постепенно.

— Снега много, Бог даст, с урожаем нынче будем, — делятся прогнозами селяне.

— На Бога надейся, да сам не плошай, — резюмирует бойкий старичок, обращаясь то ли к селянам, то ли к президенту.

В крестьянское подворье Виктора и Анны Поповых Путин заворачивает аккурат к обеду. Хозяева усаживают его за стол, а он ни в какую:

— Не-а, сначала скотину посмотрим.

И идет в хлев, потом в свинарник. (Охранники, заткнув носы, следуют за президентом, а независимые журналисты остаются на свежем воздухе.) Особенно долго президент гладит телочку по кличке Звездочка...

Вымыв руки, гость наконец-то садится за стол. А там уже исходят парком сибирские пельмени. А еще кулебяка, соленые огурчики в укропе и квашеная капуста с клюквой. Припасена и бутылка водки.

Разливают по стопкам.

Хозяева:

— Ну, за президента!

А он:

— Нет, так не годится. Сперва — за хозяйку, за дом, за вашу семью.

Путин выпивает, даже не поморщившись. Закусывая, все больше нажимает на капусту с клюквой.

А я прикидываю: за один день Путин побывал «на приеме» у нескольких тысяч граждан, были еще встречи с рабочими мясокомбината, реставраторами музея изобразительных искусств и артистами Театра драмы. На это в общей сложности было затрачено семь часов сорок минут, то есть две трети рабочего времени.

* * *

... Городская набережная. Около часовни — толпа людей. Все аплодируют. Две девицы громко кричат:

— Володя, мы вас боготворим!

Прежде чем улететь в Москву, я решил Путина кое о чем расспросить...

— Владимир Владимирович, почему в Омске вы так много времени уделили встречам с простыми людьми? Нужны ли Президенту России такие встречи? И что они вам дают прежде всего в человеческом плане?

— Вы хотите, чтобы я вам ответил как положено или по-честному?

— По-честному.

— Хорошо. Давайте я вам скажу и как положено, и по-честному.

Так вот, как положено: общение с гражданами создает обратную связь, помогает лучше понять нужды простого человека, заставляет спуститься с небес на грешную землю и сопоставить результаты нашей деятельности с тем, как воспринимается это рядовым гражданином. А значит, лучше выстроить собственные действия и действия правительства.

А теперь совсем по-честному. Я должен вам сознаться, что мне это нравится. И тоже понятно почему. Вы обратили, наверное, внимание, что люди меня принимают очень тепло и я отвечаю тем же самым. Скептики и пессимисты могут, конечно, сказать, что это не может долго продолжаться и рано или поздно закончится. У всех так было. И я согласен.

Но не будем забывать о том, что все когда-нибудь заканчивается. Но если сегодня это есть и это приносит удовлетворение, то зачем же мимо этого проходить? Я думаю, что этим нужно дорожить...

«Комсомольская правда», 20 февраля 2001 г.

...Так, как в Ленске в октябре 2001-го, Путина, наверное, нигде не встречали. Вошел он, к примеру, в дом Евгения Березовского, местного водителя, тот тут же налил президенту стопку водки.

— Нельзя, я на работе, — отказался ВВП. — А то что же получится: дерябнешь, и с катушек?!

— И Сергей Кужугетович только сметану ест, — пожаловалась Путину на главу МЧС Женя, хозяйка дома. — Из-за ударной стройки объявил «сухой закон».

— Уже отменили, — перепугался Шойгу.

Тут же, у Березовского, президент и глава МЧС подбили бабки: после наводнения в Ленске построено 242 новых дома — 1112 квартир, 4643 квартиры отремонтировано, восстановлено 18 больниц и поликлиник, 11 школ, 6 детсадов...

— А я же вам письмо в Кремль писала, — сообщила президенту напоследок Женя. — Но до вас, наверное, не все доходит?

— До меня все доходит! — заверил Путин.

Улицы Ленска запружены народом. Через каждые пять метров — транспаранты со здравицами в честь Путина и Шойгу. Но ВВП делает вид, что их не замечает.

— Вода на сколько поднималась? — деловито спрашивает он у местных.

— На двадцать два метра. А дамба — всего четырнадцать метров.