Александр Гамов - Непарадные портреты

Вообще-то точно эта фраза звучала так:

— Все эти восемь лет я пахал, как раб на галерах, с утра до ночи. И делал это с полной отдачей сил. Я доволен результатами своей работы.

А произнес ее Владимир Путин 14 февраля 2008-го в Кремле, когда проводил последнюю — в ранге президента — большую пресс-конференцию, а фактически отчитывался о двух президентских «четырехлетках».

Он отвечал на мой вопрос — я задал его первым:

— Что вы считаете своей главной неудачей за эти годы?

Путин тогда еще посмотрел на меня как-то даже строго и произнес с некоторым надрывом в голосе:

— Я не вижу никаких серьезных неудач...

На секунду задумался.

— ...У нас даже гимна своего не было. На постоянной основе...

Тут он сверкнул в мою сторону взглядом.

— ...У нас в каждом субъекте Федерации была своя конституция, отличающаяся от Конституции Российской Федерации. У нас не было единой страны, мы восстановили территориальную целостность и единство нашего государства, мы воссоздали государство...

Потом почему-то посмотрел на часы.

...Теперь, когда я бываю на заседаниях Российского правительства, всегда ловлю себя на мысли: чем Путин-премьер отличается от Путина-президента? И прихожу к выводу: да практически ничем. Разве что выглядит более утомленным. И формулировки бывают резче, чем те, которые я слышал от него в Кремле.

Но в этом, скорее всего, виноват глобальный финансовый кризис, который обрушился на Россию под занавес 2008-го...

На одном из заседаний правительства сам Путин так объяснил «координаты» этой нашей очередной беды:

— Мы с начала девяностых годов, как заклинание, повторяли одно и то же — нужно интегрироваться в мировую экономику. Вот и интегрировались! Как в народе говорят, за что боролись, на то и напоролись.

После того заседания мне удалось задать премьеру несколько вопросов...

— Владимир Владимирович, мы же с вами провинциалы?

— Да...

— Когда звонишь в провинцию, их там волнует не только то, что президент и премьер их защитят — это как бы понятно, на то, как говорится, и посажены...

— Разумеется.

— ...А как глубоко все-таки кризис проник в наше государство?

— Да, это сложно...

— Но вы же сказали: за что боролись, на то и напоролись. Зараза эта все-таки оттуда пошла, с Запада?

— Это, по-моему, очевидно.

— И сколько это продлится? Если честно, вот это беспокоит больше всего.

— Я могу вам сказать так же честно. Ответить на вопрос о том, как долго это продлится, не может никто. Потому что не с чем сравнивать. Проблема заключается в том, что таких глобальных кризисов еще не было в мировой экономике. И поэтому аналитики не могут сделать ясных и более или менее обоснованных прогнозов.

— А лично вы как считаете?

— Если примерно... Я лично считаю, что в третьем-четвертом квартале 2009 года в мировых финансах наступит оздоровление.

— Что это значит?

— Это значит, что в 2010 году, во втором-третьем квартале, это позитивным образом должно отразиться и на реальном секторе экономики.

— На нашем?

— На мировом, а значит, и на нашем.

— А лично вас кризис коснулся? — спросил я тогда у Путина — И как вы выживаете?

— Меня лично кризис коснулся тем, что работы стало больше. Раньше я ложился спать полвторого ночи, теперь полтретьего ложусь.

С Владимиром Путиным я познакомился еще до того, как он взошел на политический Олимп. Несколько раз встречал его в Управлении делами Президента России — Владимир Владимирович в 1986-м был замом тогдашнего «кремлевского завхоза» Павла Бородина. Потом его назначили замом руководителя Администрации Президента РФ, одновременно он занимал в Кремле должность начальника Главного контрольного управления. В июле 1998-го стал директором ФСБ России, а в марте 1999-го — еще и секретарем Совета безопасности РФ.

Интервью тогда Путин вообще не давал.

Обет молчания нарушил лишь однажды — в «Комсомольской правде», в июле 1999-го.

Встреча была запланирована еще в марте, когда на одной из политических тусовок, куда любил захаживать шеф ФСБ, я пригласил Путина к нам в гости. Как ни странно, он сразу же согласился. И даже назначил дату: «ближайший вторник».

Но на нашу беду в стране каждую неделю, как водится, приключались какие-нибудь катаклизмы, вторники пролетали за вторниками, а Путин все не ехал. Была опорожнена и припасенная для высокого гостя бутылка хорошего конька, и мы, вконец обидевшись, хотели было уже вычеркнуть прообещавшегося госчиновника из списков гостей.

Но его помощник Анатолий Лысков нас предостерег: «Не спешите, ребята! Владимир Владимирович свое слово держит».

Впрочем, мы и сами в этом вскоре убедились. В жаркий июльский полдень к нам, на улицу «Правды», нагрянула многочисленная охрана. А потом появился и сам долгожданный визитер.

Первое, что бросилось в глаза, — очки на шнурке, висевшие у Путина на груди, точно бинокль. С помощью метода дедукции мы сразу же определили: наш гость страдает дальнозоркостью.

И тут же представился случай воочию в этом убедиться.

Казалось, не обращая внимания на портрет президента Ельцина, который красовался буквально перед самым носом, Путин устремил свой взор в глубь редакционного кабинета: «Это что за рыбья голова у вас на стене?» Пришлось объяснить: голова горбуши, выловленной на Дальнем Востоке, которая, впрочем, ровным счетом ничего не символизирует. Так, мол, для красоты. «Неплохо, неплохо», — похвалил нас главный контрразведчик.

Ни разу не прибегнув к помощи очков, Путин, так сказать, в духе той же дальнозоркости, отвечал и на наши самые ехидные вопросы...

А вот фрагменты — я считаю, они актуальны и сегодня — из того самого интервью...

— Владимир Владимирович, а мы, пока вас ждали, такого насмотрелись: милиция, гаишники, охрана в штатском. Даже машины наших сотрудников, которые обычно стоят у подъезда, приказали отогнать подальше. Вы кого-то боитесь?

— Никого я не боюсь. По российскому законодательству директор ФСБ — неохраняемое лицо. Но у него есть своя ведомственная охрана. Вы заметили — со мной пришел один человек? А секретарь Совета безопасности — лицо охраняемое. И его берет «под опеку» Федеральная службы охраны...

— А когда вы едете по городу, движение перекрывают?

— Нет. Движение перекрывают только для президента и премьера.

— А самолет у вас есть?

— Нет.

— Как же вы летаете?

— Если надо по личным делам, то покупаю билет и лечу. А если по служебным, то тоже либо рейсовым самолетом, либо «попутным» спецбортом, в зависимости от того, по какой линии мероприятие...