Александр Гамов - Непарадные портреты

— Джахан, извините, но все-таки можно, пока мы наедине, краешком глаза все-таки заглянуть на вашу кухню?

— Вы считаете это приличным?

— Нет. Но...

— Я же вас уже предупредила.

— Но вы и меня тоже поймите. Я же не могу допустить, чтобы ваш «скромный кремлевский подвиг» остался незамеченным.

— Насчет «подвига» вы всерьез?

— Объем проектов президентских выступлений, обращений и приветствий возрос во много раз. И этот фронт закрывает такая хрупкая женщина с горсткой — чуть больше десяти человек — сотрудников.

— Я только на вид такая хрупкая. Разве вы еще не поняли?

— Кто истинный автор президентских программных выступлений — ваши спичрайтеры или ваше экспертное управление?

— Автор — сам президент. А мы ему только помогаем. Скажем так: в информационном, аналитическом плане.

— Но вы же раньше всех узнаете о важных решениях президента...

— Большое заблуждение...

— Разве вы еще не поняли: президент Путин (то же сегодня можно сказать и о Медведеве. — А.Г.) — не только самый информированный и инициативный человек в стране. К тому же он прекрасно владеет словом и вполне сам может подготовить любой текст.

— Стилистика президентских выступлений за последние годы сильно изменилась.

— В смысле?

— Путин всех в стране называет не «дорогими россиянами», а коллегами.

— Вам бы все шуточки... Это не самый серьезный повод для таких выводов.

— Речи Путина становятся более наступательными.

— Я могу сказать только одно: он не только наступательно действует, но и старается доходчиво объяснить людям свои решения, свои шаги. Его слова должны быть доступны каждому гражданину. Разумеется, при этом они не могут быть похожими на речи министров...

— Потому-то в этих речах становится меньше деталей?

— Вам виднее.

— В США спичрайтеры с карандашом в руках изучают устные выступления президента. А как вы?

— Не могу сказать, чтобы с карандашом... Но сотрудники моего управления тоже имеют представление, как Владимир Владимирович строит свою стратегию и соответственно формулирует свои мысли. Да, нам бывает это необходимо для работы. Если вы наблюдательный человек, вы тоже можете составить об этом свое суждение.

— Довольно часто Путин отрывается от текста, и его речь становится, скажем так, весьма образной.

— Он говорит то, что считает нужным.

— Вы его не поправляете?

— Я только что ответила на этот вопрос.

— Когда Путин выходит на трибуну, в его тексте бывает немало правок. Это говорит о том, что текст несовершенен?

— Это не ко мне вопрос.

— Путин — строгий автор?

— Скорее требовательный. Он очень хорошо чувствует слово.

— Часто делает замечания?

— Бывает.

— Вам с ним трудно?

— Мне с ним интересно.

— Но раньше ведь вы не стеснялись афишировать свою «чиновничью» службу, когда готовили советский закон о молодежи, работали в Белом доме...

— А вы никогда не задумывались, почему участники политических событий редко становятся историками?

— А что тут думать — начальства побаиваются...

— В отличие от политика истинный чиновник скромен и тих. Вот как я. Чистота в «разделении властей», понимаете ли.

— Вы что, вообще отказываете чиновнику в собственной позиции?

— О нет! У него сейчас достаточно путей отстаивать свое мнение.

— Это вы насчет «кремлевских интриг»? Про вас пишут, что, как представитель «староельцинской команды», вы неустанно боретесь с «чекистами», пришедшими с Путиным.

— Ой, только не надо меня смешить. Мне только этого еще не хватало. Ну можете вы в конце концов поверить женщине: все это выдумки. Сейчас нагрузка в Кремле такая, что нам не только заниматься этим, а даже думать об этом некогда. О том, что кто-то в наших кабинетах и коридорах плетет какие-то интриги, я лично узнаю из газет.

— Каждый чиновник, просыпаясь утром, наверняка помнит о том, что в любую минуту он должен быть готов из власти «парашютироваться». А вы готовы?

— Применительно к себе я бы уточнила: «катапультироваться». Поскольку роскошь иметь запасной аэродром позволяют лишь те, у кого много свободного от работы времени. У меня для этого нет ни времени, ни желания.

— Как вам удается так хорошо выглядеть?

— Так получилось... А если серьезно — жизнь заставляет держать себя в тонусе, заниматься спортом...

— Каким?

— Гимнастикой. У меня есть свой комплекс упражнений и растяжек.

— А одежду где покупаете?

— Раньше — когда было больше времени — сама себе ее шила. Теперь в основном конструирую и сдаю ткань в ателье. Это и недорого, и красиво, и то, что мне нравится.

«Комсомольская правда», 5 марта 2004 г.

Еще одна загадочная женщина на нашем политическом Олимпе — вице-спикер Госдумы Любовь Слиска. Поначалу казалось, что она заняла эту должность случайно. Многим известна история о том, как президент Владимир Путин, озабоченный отсутствием женщин на высоких госпостах, взглянул на список победившей на выборах в Думу партии «Единая Россия» и «выхватил» оттуда необычную фамилию. Но Любовь сразу начала вести заседания нижней палаты парламента такой твердой и уверенной рукой, что стало ясно: эта случайность — всего лишь проявление закономерности.

Разговаривать с ней очень интересно: она не выбирает «парламентских выражений», может — но только к месту, и в присутствии тех, кому доверяет, — выдать соленое, но, к сожалению, «непечатное словцо». Если бы можно было публиковать все, что она говорит, — интервью с ней выглядели бы намного образнее. А так приходится довольствоваться «печатной продукцией»...

— Любовь Константиновна, я давно за вами наблюдаю... Ну что вы за человек?

— Если честно... Я не оставлю в беде даже злейшего врага, если буду понимать, что в данный момент ему, кроме меня, никто не поможет. Всегда скажу правду в глаза, кто бы передо мной ни стоял. Не надо реагировать на женщин, как просто на красивый слабый пол. Мы иногда даже сильнее, чем мужчины.

— А в Думе к вам мужики ходят поплакаться?

— Ходят, да. Может, не поплакаться, а посоветоваться, какие-то вопросы порешать. Мне приятно, что они меня считают равной себе.

— Ходят как к женщине, вот вопросы именно житейские?

— Всякие вопросы. Однажды пришел депутат, который узнал о том, что в отношении него готовится преступление. И я в течение часа-двух включила все рычаги, и мы спасли ему жизнь.

— А на жен там не жалуются?

— Нет, ну я что, профком, что ли? Еще мне не хватало у них в семьях разбираться.

— Почему у нас так мало женщин в политике? Они что, сильно скандальные? У мужчин в присутствии женщин мысли возникают несерьезные?