Михаил Калашников - Записки конструктора-оружейника

Малый калибр таил в себе много непредвиденных особенностей, ставивших порой под сомнение всю работу. Больше всего пришлось потрудиться над стволом и автоматикой оружия. В ходе разработки образца мы попали в своеобразные ножницы. Как производственники, так и некоторые военные товарищи представители главного заказчика, требовали от меня максимального упрощения деталей и узлов, что, по их мнению, давало возможность снизить трудоемкость изготовления автомата.

Я сам всегда обеими руками голосовал за простоту устройства оружия, поклонялся и поклоняюсь этому "богу". Но разработка малокалиберного автомата являлась как раз тем самым особым случаем, когда высокая надежность достигалась ценой некоторого усложнения конструкции. На меня же продолжали оказывать давление: об усложнении не может быть и речи, упрощай.

Мне пришлось тогда искать встречи с генерал-лейтенантом А. А. Григорьевым, в то время председателем научно-технического комитета - заместителем начальника Главного управления Министерства обороны по опытно-конструкторским и научно-исследовательским работам.

- Слышал, не все ладится у вас с разработкой нового образца? - Александр Афанасьевич сел напротив меня, пододвинул к себе какую-то папку, положил на нее ладонь. - Вот тут документы, свидетельствующие о том, что вы, не считаясь с мнением некоторых специалистов, встаете на путь усложнения конструкции.

- Хочу уточнить сразу: отвергаю лишь некомпетентное мнение. - Я посмотрел на папку, где находились докладные. - Борьба за надежность оружия при переходе на малый калибр требует и иных, нестандартных, подходов и даже отступлений от некоторых классических схем. Усложнение какой-либо детали или узла, повышающее живучесть автомата, на мой взгляд, оправданно.

- Но вам ли, конструктору с опытом, не знать, что усложнение конструкции это и отход от основополагающего принципа в конструировании - простоты устройства изделия, и повышение трудоемкости изготовления, и удорожание в производстве.

- Александр Афанасьевич, я как бывший солдат стараюсь всегда поставить себя на его место. Поверьте, взяв оружие в руки, он в бою не станет думать, в какую цену обошелся государству автомат, что намудрил в нем конструктор. Для него важно другое: насколько надежно, безотказно его оружие, сможет ли оно жить, стрелять, побывав в воде, искупавшись в песке.

- Согласен, солдат должен быть уверен в своем оружии, не бояться, что разорвется ствол или что-то случится с гильзой, - подтвердил Григорьев. Только нам с вами при решении опытно-конструкторских тем следует подниматься на уровень и государственных интересов.

- Неужели вы считаете, будто я, усложняя конструкцию, не думаю об экономической стороне дела? - Меня за живое задели слова генерала. - Да и с каких это пор конструкция с новым уровнем возможностей, со схемной унификацией начала вызывать сомнение в ее технологичности и отсутствии простоты устройства?

- Ладно, не будем горячиться, - успокаивающе поднял ладонь Григорьев. Лучше повернем разговор в несколько иную плоскость. Что в работе над образцом вызывает у вас наибольшие трудности и за счет каких маневров вы выходите из сложных ситуаций? Насколько мне известно, главная загвоздка заключается в отработке ствола?

- Да, со стволами большие трудности. И, как я понимаю, не только у меня, но и у других разработчиков оружия. Очень плохо живет. Моментально изнашиваются нарезы. Что и говорить, малый калибр да еще слишком "жесткая" пуля - все это сочетать нелегко.

- И какие, если не секрет, планы по обузданию износа?

- Секретов больших тут нет. Увеличиваем хромопокрытие внутри ствола, изыскиваем другие способы повышения его износостойкости. - Я стал перечислять то, что мы делаем. - Сейчас боремся с водобоязнью автомата. К сожалению, еще один недостаток малого калибра - вода из ствола сама не вытекает.

- Конечно, солдату в бою не до того, чтобы для удаления капель воды в системе то и дело опускать оружие стволом вниз, трясти его и при этом передергивать затвор, - поразмышлял вслух Александр Афанасьевич. - Не писать же отдельную инструкцию, как вести себя, если вода попадает в ствол.

- Вот чтобы не возникала необходимость в такой памятке, какая имеется, к примеру, у американского солдата по винтовке М16, мы и вышли в устройстве автоматики и ствола за рамки классической схемы. Для исключения выштамповки капсюля и разрыва гильзы боек вывели за зеркало затвора и замкнули чашечку затвора.

- Но подождите, такая вольность в конструировании оружия никогда не разрешалась! - воскликнул Григорьев. - Вы действительно перешагнули границу, через которую, считалось, переходить нельзя.

- Поначалу и мы сомневались. Слишком дерзким для этой конструкции казался такой шаг, - подтвердил я слова генерала. - Но вот получилось. Конструкция, правда, несколько усложнилась. Так ведь, наверное, овчинка выделки, как в народе говорят, стоит. У нашего автомата пропала водобоязнь, а у солдата прибавится уверенности, что его личное оружие в бою не подведет ни при каких обстоятельствах.

Разговор у нас затянулся. Александр Афанасьевич хотел разобраться обстоятельно во всех деталях работы над новым образцом, один за другим снимая вопросы, возникшие у тех, кто увидел лишь одну сторону в нашем проекте усложнение конструкции, а во имя чего мы пошли на это, так и не смог понять.

Проектирование и разработку нового автомата под малокалиберный патрон вели несколько конструкторских бюро. Было создано и неоднократно испытано немало оригинальных образцов. По некоторым из них еще на предварительных этапах - в научно-исследовательском институте, на полигоне во время испытаний заключение давалось однозначное: учитывая бесперспективность представленной системы, считать ее дальнейшую доработку нецелесообразной. Так неумолимо сужался круг соревнующихся. И на последний этап сравнительных испытаний мы вышли вдвоем с А. С. Константиновым, убеждавшим меня в свое время отказаться от унифицированной схемы с АКМ как базы при разработке нового изделия.

С одним из разработчиков нового автомата, образец которого не рекомендовали даже для дальнейшей доработки, мне довелось ехать после испытаний, ставших для него неудачными, в одном купе до Москвы. Алексей Сергеевич, назовем его так, все сокрушался, что к его конструкции подошли предвзято, поругивал слишком принципиальных испытателей, неуступчивых представителей главного заказчика. Словом, обвинял в неудаче кого угодно, только не себя. И вдруг, ничуть не смутившись, предложил:

- Михаил Тимофеевич, давайте объединим наши усилия и представим новое изделие на дальнейшие испытания. Ваше имя, мои идеи - и мы непобедимы! патетически воскликнул он.