Леонид Порохня - ЧайфStory

Короче говоря, слушать это все было сложно, но концерт получился удачный. Какой-нибудь год спустя он был бы оценен как безусловный провал, в сентябре 85-го рокеры, переполненные чувством братства и сообщничества, не скупились на поздравления. Потные, несмотря на холод в зале, Шахрин и Бегунов поздравления принимали. Решетников держался в сторонке. На часах было 19.35. Роды прошли удачно.

Воодушевленный легкостью, с которой прошло мероприятие, Шахрин решил успех развивать и стал уговаривать Ивкина провести на той же точке концерт «Наутилуса». Сережа Ивкин уже чувствовал, что добром эта история для него не кончится, но отказать напористому Шахрину не решился, просил затравленно, чтобы все прошло как можно тише. Отыскать мероприятие тише, чем рок-концерт, довольно трудно, но Шахрин клятвенно обещал, что билеты будут розданы только ближайшим друзьям, никто ничего не узнает; он, видимо, и сам в это верил, не знал еще, что нет мероприятия более публичного, чем подпольный рок-концерт, куда рвется добрая половина города.

Вечером 26 октября к маленькому ДК МЖК опять стекался народ, было его куда больше, чем в прошлый раз. Все с билетами, изготовленными дизайнером и фотографом Ильдаром Зиганшиным действительно в весьма ограниченных количествах, а потом размноженными сразу несколькими доброхотами. В дверях случилась давка, ребята с МЖК старались навести порядок, спрашивали: «А ты кто такой?» В ответ все подряд почему-то говорили: «Я — Пантыкин». Немудрено, что самому Сан Санычу, явившемуся под конец, эмжекашники устроили скандал и впускать композитора отказались. По ДК бродил Ивкин, над ним витала тень грядущего скандала.

«Наутилус», состоявший в то время из Димы Умецкого, Славы Бутусова, Вити «Пифы» Комарова и Насти Полевой, выскочили на сцену в пижамах (кроме Насти), начали бодро, но скоро скисли, это был их первый концерт в Свердловске и второй в жизни, ни опыта, ни репетиций, звук плохой, выступление явно непродуманное, а зал орет, свистит, радуется…

Ближе к середине концерта началось параллельное действие: Ивкин вызвал Шахрина из зала и сообщил: «В отдел культуры настучали, едут»… Шахрин рванул на сцену: «Сколько песен осталось?» — «Две!» — рванул к Ивкину: «Две песни и быстро сматываемся, ты говори, была студенческая самодеятельность из Архитектурного института».

Концерт едва успел закончиться, наусы джинсы на пижамы натянули, является товарищ Алокина со своими прихлебаями, начальник отдела культуры Кировского района… Ей навстречу народ с концерта, Алокина к Ивкину в кабинет: что было?! Ивкин: самодеятельность.

— А не рок-музыка?

— Ни Боже мой, какая такая рок-музыка?.. — отвечает Ивкин, тут в дверь врывается кто-то из архитекторов и кричит радостно:

— Наутилусы что, ушли уже? «И Алокина начала…» (Шахрин).

Так сказал шестилетний мальчик. И был глубоко прав.

После концерта «Нау» у Шахрина начались проблемы. Комсомольцам такая реклама была ни к чему, и по-своему они были правы. Шахрин, который уже один раз из МЖК вылетал, чуть ни вылетел во второй. «В МЖК ты пахал, как добровольный раб, и тебе ничего за это не обещалось, ты мог вылететь в любой момент, — вспоминает Шахрин. — Только когда ты попадал в отряд, у тебя появлялась некая гарантия получения квартиры. Тогда возникли проблемы с моим попаданием в отряд, постоянно были какие-то скандалы, я ходил, ругался… С Королевым мы чуть не дрались» (Шахрин). Этот Королев, самый большой тамошний комсомолец, при виде Шахрина только что за наган не хватался, но соратники его придерживали. Был к тому времени у Шахрина свой туз в рукаве: его фамилия значилась в списках депутатов Кировского райсовета г. Свердловска.

Началось с того, что в СУ-20 пришла разнарядка: нужен молодой человек двадцати семи лет, рабочий, желательно, не очень пьющий…

Для тех, кто забыл или не в курсе: демократия при большевиках числилась среди точных наук, где было сосчитано и запротоколировано, сколько должно быть среди депутатов хлебопеков, сколько землекопов, каков их возраст, образование, пол, семейное положение и сексуальная ориентация. Выбирали одного из одного возможного.

«Они посмотрели списки, нашли двоих подходящих, один был в командировке, я стал депутатом, — рассказывает Шахрин. — Меня вызывают в партком, объясняют задачу, а я что-то засомневался. Они говорят: «Дурак, ты же в МЖК рвешься, тебе там активность нужна, а куда активней, когда ты депутат?»… Один день в месяц на работу не ходить, и бесплатный проезд на транспорте»… Бесплатный проезд Вову добил, стал Вова депутатом. А когда в райсовете распределяли по комиссиям, напросился в комиссию по культуре.

Будучи человеком, политически наивным, Шахрин не очень представлял, что такое народные депутаты, и к советской власти был вполне лоялен. Пока не попал на сессию райсовета. «Там я вдруг понял, как это глупо. Во-первых, смешно, во-вторых, глупо. Больше ни на одну сессию не ходил. Пару раз был на заседаниях комиссии по культуре, возглавляла ее гражданка Алокина» (Шахрин). Об этой дамочке стоило бы, наверное, написать поподробнее, но не хочется, больно нечистоплотная и неприятная личность. Любила лузгать семечки, «любила» культуру в отдельно взятом Кировском районе… Шахрин ее чуть до кондрашки не довел: «В 85-м появляются новые запретные списки, был такой «советский Биллборд», Алокина читает, и в этой сотке название «Чайф». Меня это безумно порадовало» (Шахрин). А гражданку Алокину чуть удар не хватил: ее депутат — руководитель официально запрещенной группы!..

Однако из депутатов не выгоняли. Даже когда Володя обозлился и перестал ходить на их посиделки, в райсовете эту наглость могли только игнорировать, отправляя время от времени в СУ-20 укоризненные депеши. Шахрин все равно значился депутатом. Для Володи, который все еще бился с МЖК за право на собственную жилплощадь, это был «балл» абсолютный, что-то вроде ядерного оружия. Что бы ни замышляли против него комсомольцы, выгнать ДЕКУТАТА было нереально.

Сам депутат это понимал, еще и хамил постоянно. Вступал с начальством в пререкания, лез повсюду… Создатели коммуны на МЖК, как и всякие прочие сектанты, требовали от своих адептов полного и безоговорочного подчинения, но тут пришлось зубы сжать и терпеть. Во второй раз Шахрина не выгнали. А впоследствии выделили ему квартиру на пятом этаже, который в МЖК почтительно именовался «комиссарским».

Добрейший Сережа Ивкин депутатом не был. Его уволили через месяц после концерта Нау.

Баталии текли, отдаваясь глухим эхом под узкими сводами ВИА «Песенки», жизнь продолжалась. Все шло будто бы своим чередом, но появилась в размеренном чаепитии некая тревожная нотка, почти неощутимая, но диссонансная.