Петр Капица - В море погасли огни

17 августа, 20 часов. Над нами появились бомбардировщики. Они ходили по кругу. Я насчитал двенадцать самолетов и почувствовал дрожь в ногах.

Такой скорострельной пальбы наши зенитки еще никогда не открывали. Снаряд посылался за снарядом. Вокруг стоял невообразимый грохот - невозможно было разобрать отрывистых команд и докладов. Люди понимали друг друга по жестам.

Темные и рыжеватые комки густо испятнали небо перед самолетами. Не решаясь на пикирование в лоб, гитлеровские летчики разошлись по звеньям и начали заходить для атак с разных сторон.

Посыпались бомбы с большой высоты. Их отвратительный вой, казалось, проникал в мозг и кровь, сверлил кости. Невольно охватывал страх, появилось желание сжаться в комок, втиснуться в любую щель. Но где спрячешься на корабле? Остается только одно: отбиваться, не обращая внимания ни на что.

Я напряженно следил за тем, как бомбы отделялись от самолетов, и по их полету старался угадать, куда они упадут. Если стабилизаторы были выше головок - недолет, если ниже - перелет. Но когда бомбы летели и я стабилизаторов не видел - замирало сердце. Сейчас сверкнет и...

Хорошо, что мы обрели маневренность. "Полярная звезда" то двигалась вперед, то отрабатывала задний ход, то разворачивалась.

Бомбы падали так близко, что обдавали палубы грязью и осколками. Корабль вздрагивал от взрывов, стонал и скрипел. И мы невольно думали: только бы не сдетонировали торпедные взрыватели!

Стволы наших пушек раскалились. Снарядов уже осталось мало. Надо было подготовить новые и подать из погреба наверх.

Мне приказали оставить кормовой пулемет и создать живой конвейер от погреба до носовой палубы для передачи снарядов.

Я заглянул в кают - компанию. Там сидели с носилками восемь музыкантов в белых халатах. По боевому расписанию они превратились в санитаров. В закрытом помещении, когда ничего не делаешь, страшней, чем наверху: вслушиваешься в шум боя и ждешь гибели. В эту минуту послышался вой падающих бомб. Он нарастал, заглушал грохот боя. Музыканты втянули головы в плечи и невольно закрыли глаза...

Взрывы встряхнули корабль. Висевший на переборке репродуктор сорвался с крюка и упал на голову кларнетисту. Тот повалился на палубу и, не открывая глаз, завопил:

- Убит... я убит!

Перепуганный кларнетист был столь комичен, что, несмотря на драматизм нашего положения, вызвал дружный смех. Нервам полезна разрядка.

Я растолковал музыкантам, что нужно делать, и мы создали живую цепь от погреба до носовой палубы.

Вскоре послышался отбой воздушной тревоги. Когда я, мокрый от пота, вышел наверх, то увидел на берегу два больших костра. Это догорали сбитые нашими комендорами "юнкерсы".

Прилетят ли сегодня еще раз?

Мы наспех поужинали и принялись набивать пулеметные ленты, подготовлять снаряды в ожидании нового налета. Настроение у всех возбужденное: люди больше обычного разговаривают, много курят, беспричинно смеются.

Многие понимают, что "Полярная звезда" спаслась чудом. Следующий налет может стать последним.

17 августа, 21 час. К "Полярной звезде" подошел катер. На нем командир дивизиона подводных лодок - круглолицый капитан третьего ранга Владимир Алексеевич Егоров, воевавший добровольцем в Испании. Он обеспокоен налетом авиации. По тревоге его "щуки" успели погрузиться под воду. Но беспорядочно сброшенные гитлеровскими летчиками бомбы чуть не погубили одну из них. Близким взрывом "щуку" так подбросило, что она едва не опрокинулась.

- Нужно ждать худшего, - сказал комдив. - Не сегодня, так завтра они здесь разбомбят все, что увидят. Надо связаться со штабом и покинуть бухту ночью. Утром будет поздно.

Радисты базы немедленно связались со штабом флота, но определенного ответа не получили. Видимо, на месте не было того, кто мог распоряжаться.

- Я слетаю туда на мотоцикле, - решил Егоров.

Решительный комдив, погрузив мотоцикл на катер, переправил его на берег и укатил по приморскому шоссе. Мы остались ждать.

18 августа, 9 часов. "Добро" получено. Приказано быть готовым к отходу в 24 часа. За нами придут тральщики.

Молодец Егоров, быстро добился нужного приказа!

В полночь тральщики не пришли. В Лужскую губу примчался морской охотник и предупредил, что к отходу нужно быть готовыми в 2 часа.

Когда подошли тральщики, выяснилось, что нам без лоцмана не выйти из Лужской губы, так как она закрыта противолодочными сетями. А когда и где будешь искать лоцмана? Пришлось выходить без него. Не зная прохода, мы, конечно, днищем зацепили сеть и потащили ее за собой.

Пока освобождались от стеклянных шаров сети, начало светать. В путь за тральщиками "Полярная звезда" двинулась только в шестом часу. Но на этом наши злоключения не кончились. Минут через двадцать на быстроходном катере нас нагнал вернувшийся из Кронштадта Егоров. Он был рассержен.

- Что же вы не дождались меня? Думаете, для вас одних хлопотал? Поворачивайте! - потребовал он. - Без тральщиков подводные лодки не поведу. Тут могут быть мины.

И всем кораблям пришлось поворачивать назад. Настроение было препаршивое. Казалось, что мы уже вырвались из смертельно опасной бухты, и вот вновь надо возвращаться к Усть-Луге. Уже рассвело, сейчас над Лужской губой появятся бомбардировщики. Они увидят нас и, конечно, не отвяжутся...

Стоя на своих постах, мы с волнением всматривались в розоватое безоблачное небо. Нервы были напряжены до предела.

Самолет появился не с той стороны, с которой мы ждали. Его заметили зенитчики тральщика и сразу же открыли заградительный огонь. Гитлеровский разведчик сделал круг на недосягаемом для снарядов расстоянии и скрылся за черневшей на берегу кромкой леса.

Он, конечно, приведет за собой бомбардировщиков.

Но вот показались черные рубки трех подводных лодок. Под охраной катеров они двигались навстречу.

"Полярная звезда" и тральщики вновь развернулись на сто восемьдесят градусов. Наконец все корабли каравана, построясь в походный ордер, легли курсом на Ленинград. Если бы не бестолковщина, мы бы ушли

из Лужской губы в темное время. Теперь же нам достанется в пути...

Когда я делал в кают - компании эту запись, раздался грохот носовых пушек и звонки громкого боя. Захлопнув тетрадь, я бегом кинулся к трапу... Послышался свист падающих бомб.

От нескольких взрывов корабль закачался, дрожа мелкой дрожью.

"Не попали, мимо", - отметил я про себя.

Оказывается, самолет ринулся на нас из - под солнца. Его не сразу заметили. Но огонь открыли своевременно. Он не сумел прицельно сбросить бомбы.

Больше я не спущусь в кают - компанию. В конце концов, можно делать записки и здесь - у кормового пулемета.

Сейчас мы проходим Копорскую губу и не видим погони.