Владимир Карпов - Взять живым !

- Линии Инстербургская и Дейме были очень прочными, но мы справились с ними, - говорил подполковник. - Есть все основания полагать, что и Кенигсберг не устоит.

- Причешем! - весело отозвался усатый сержант в первом ряду.

- Но нельзя, товарищи, недооценивать мощи крепости, - возразил Кирко. - Она строилась семьсот лет. Все эти годы укрепления наращивались, совершенствовались. Кенигсберг - самая мощная крепость фашистской Германии. Ни Берлин, ни любой другой город не может сравниться с ним. Посмотрите на эту схему...

Подполковник подошел к большому листу, на котором несколько кругов, заключенных один в другой, окаймляли черные квадраты городских кварталов.

- Первая оборонительная полоса - это так называемый внешний обвод: три позиции - четыре ряда окопов. Противотанковый ров, фугасы, мины, железобетонные надолбы, ежи из рельсов, проволочные заграждения да еще специальные малозаметные препятствия. Все это лишь подступы к крепости, они прикрыты многослойным артиллерийским и пулеметным огнем.

Подполковник подошел к другой схеме:

- Переднюю линию сооружений немцы называют "ночной рубашкой Кенигсберга", имея в виду, что в ней можно спать спокойно, она, по их мнению, непреодолима.

- Снимем и рубашку и штаны и куда надо наподдадим, - весело сказал все тот же сержант.

- Итак, основу крепостных сооружений составляют пятнадцать фортов. Они окружают город сплошным кольцом, и у каждого форта есть свое название. Вот смотрите: "Король Фридрих", "Мариенбург", "Квендау", "Королева Луиза", "Кальген", "Канитц", "Лендорф", "Понарт"... Между собой все форты связаны окружной дорогой. Каждый форт - это многоэтажное железобетонное сооружение со своей электростанцией, складами продовольствия и боеприпасов, госпиталем. Толщина стен достигает трех метров. Вооружение - несколько десятков пулеметов, две-три артиллерийские батареи. Гарнизон до батальона. Перед фортами рвы шириной двадцать метров, глубиной семь метров. Водой рвы наполнены с таким расчетом, чтобы затруднить использование переправочных средств: всего-навсего до половины.

Сержант-весельчак больше не шутил, он молча глядел на схему, в конце доклада тихо выругался и сказал Кирко:

- И чего это вы взялись нас пугать, товарищ подполковник? Все равно мы раздолбаем ваши форты.

- Не мои они, - примирительно сказал офицер. - Я вместе с вами буду их брать. Товарищи, я не кончил. Теперь послушайте, в чем слабость этих сооружений.

- О, это нам пригодится!

- Как известно, любая техника и любые крепости без человека мертвы. Вы скажете: люди в этих сооружениях есть. Правильно. Но какие? Много раз битые нами фашисты! Это уже не те немцы, которые в сорок первом считали себя сверхчеловеками.

У Ромашкина зазвучал в ушах наглый смех, встали перед глазами бомбежка на шоссе под Москвой и здоровые, спортивного телосложения фашисты. Как они были самоуверенны, как непринужденно смеялись! А ведь они были в плену!

- Моральный дух гитлеровской армии надломлен, - продолжал Кирко. - Вот что говорят пленные, еще недавно сидевшие за этими бетонными стенами. Подполковник полистал бумаги. - Ну, вот хотя бы этот, его привели разведчики старшего лейтенанта Ромашкина.

- Знаем такого!

- Пленный тотально мобилизованный Иоган Айкен. Он говорит: "Мы не хотим воевать, всем понятно - война проиграна. Но офицеры и эсэсовцы нас заставляют. Нам каждый день зачитывали списки расстрелянных за трусость. В городе на площадях висят подвешенные за ноги дезертиры. Фюрер обещает новое секретное оружие. А мы, фольксштурмовцы, изменяя слова в песне, поем: "Вир альте Аффен - зинд ное Ваффен", это значит: "Мы, старые обезьяны, - и есть новое оружие". В городе мобилизовано в фольксштурм все мужское население от 16 до 60 лет. У нас брали письменное обязательство не отступать с позиций, мы предупреждены: за отход - расстрел!"

Изучая оборонительные сооружения противника, разведчики старались понять психологию человека, сидящего в этих укреплениях.

- Кто у нас был в Сталинграде? - спросил однажды Ромашкин.

- Я, - сказал Наиль Хамидуллин.

- Сколько дней вы держались?

- Полгода.

- Расскажи, как жили, что делали в дотах?

- У нас такой железобетонной махины не было. Сидели в траншеях, в землянках - одно-два бревнышка над головой; много развалин домов было. Там же не крепость - простой город.

- Ну, а режим какой был?

- Какой? Отбивали двадцать атак в сутки - вот такой режим. Сказали: назад ни шагу, не пускать немца за Волгу! Мы не пускали.

- Ты пойми, - настаивал Ромашкин, - нам детали жизни в долговременной обороне нужны.

Наиль обиделся:

- У нас такие же детали, как у фашистов, да?

- Вот чудак! Зачем обижаешься? Надо же нам приспособиться к новым условиям разведки.

- Не будет долгой оборона, товарищ старший лейтенант. Мы сейчас такими стали, что не удержит никакая крепость!

В ходе подготовки к штурму самыми популярными людьми в полку стали инженер Биркин и саперы. Женя Початкин был уже старшим лейтенантом, командовал саперной ротой полка. Он быстро освоил сложную науку "созидания и разрушения", как он называл саперное дело.

Однажды ночью Початкин прошел с Ромашкиным нейтральную зону и полевую оборону, подбирался к форту - он должен был изучить укрепления и придумать, как открыть дорогу полку. Ромашкин со своими разведчиками охранял его в вылазке.

- Опять меня конвоируешь, - шутил Початкин, намекая на их самую первую встречу.

- Твои мозги охраняю, - отвечал Василий. - Давай думай, думай, нечего филонить.

Они подкрались ко рву, на веревках спустились к неподвижной, пахнущей гнилью воде. На надувных лодочках поплыли к выступающей из воды трехэтажной бетонной стене с черными амбразурами. Достаточно было одной короткой очереди, чтобы разведчики и саперы пошли на дно рва, наполненного зеленой затхлой водой. Но форты не стреляли. В их бетонном чреве немцы спали спокойно, зная, что впереди, в полевых сооружениях, охраняли их целые дивизии и полки. У немцев и в мыслях не было, что кто-то из русских проберется сюда и отважится плавать под самыми дулами пулеметов.

Початкин ощупал, погладил холодное тело форта, осмотрел облицованные камнем и бетоном берега, отковырнул кусочки камня и цемента, положил в карман, потом измерил глубину воды и высоту рва над ней.

Когда вернулись к спущенным веревкам, сверху склонились головы Саши Пролеткина, Ивана Рогатина и Шовкопляса. С ними были саперы из роты Початкина. На этом берегу они тоже измерили ров, набрали образцы грунта и бетона.

- Может, "языка" прихватим? - спросил Ромашкин. Прежде Початкин не отказался бы от такого предложения. А теперь, покачав головой, прошептал:

- Ни в коем случае. Наши сведения важнее десяти твоих вшивых фрицев.