Владимир Карпов - Взять живым !

Когда прогремел прощальный залп, в задних рядах кто-то тихо спросил:

- Где тут артисты?

- А в чем дело? - оглянулся Зельдович.

- Мы на тот берег идем. Ну, и хотели бы... как всем, которым вы до нас... - смущенно просил загорелый усатый старшина.

* * *

В полк прибыл новый замполит. Караваев представил его офицерам штаба и командирам батальонов. Все смотрели на вновь назначенного и невольно - на могилу Гарбуза под раскидистой березой. Ромашкин узнал подполковника Линтварева - того самого батальонного комиссара, с которым лежал в госпитале. Помнил Василий и неприятный разговор с Линтваревым по поводу киножурнала о параде на Красной площади. Линтварев был в хорошо отутюженной форме, два ордена Красной Звезды поблескивали на его груди. Лицо у подполковника, как и тогда в госпитале, гладкое, глаза серьезные, умные.

Его первое указание всем понравилось краткостью и деловитостью:

- Дайте людям хорошенько выспаться. Мы организуем баню, постарайтесь соблюдать график, надо, чтобы все успели помыться. Последнее время, в боях, вам читать было некогда. Я привез с собой целую кипу газет, пришлю вам. Полистайте старую прессу - там много интересного. - Линтварев заметил, что командиры поглядывали на могилу Гарбуза, и сказал: - Я хорошо знал Андрея Даниловича. Вместе с вами, товарищи, я переживаю тяжелую утрату. Много раз мы встречались с ним, часто говорили по телефону. До назначения в полк я работал в политотделе нашей же армии. Мы постоянно были связаны по службе.

Василий понимал - нет оснований для неприязни к новому замполиту. Короткого инцидента в госпитале для этого вроде бы недостаточно. Но все же неприятен ему был этот человек, а чем, он объяснить не мог.

Сразу после совещания в роты прибежали связные из штаба, зазвонили телефоны, которые успел и здесь, на отдыхе, наставить капитан Морейко. Срочно объявилось построение полка.

На большой поляне Василий увидел три запыленные легковые машины. Там, разговаривая, стояли генералы. В стороне от других прохаживался, заложив руки за спину, маршал - государственный герб и большая звезда виднелись на его погонах.

Когда полк был построен и маршал подошел ближе, Ромашкин узнал - это Жуков!

Маршал поблагодарил всех за стойкость и мужество, проявленные при небывалом в истории войн форсировании такой водной преграды на широком фронте.

- Только вам - советским воинам - оказалось это под силу!

Подполковник Колокольцев стал читать список награжденных. Первым вызвал Героя Советского Союза Пряхина. Быстрой походкой Кузьма подбежал к столу. Жуков впервые за все время улыбнулся:

- Спасибо тебе, сержант Пряхин!

- Служу Советскому Союзу! - браво пропищал Кузьма, и маршал опять улыбнулся.

- Молодец, хорошо служишь! - Он подал ему кумачовую папку - Грамоту Верховного Совета, на ней в раскрытой коробочке горела солнцем Золотая Звезда, а в другой - переливался теплым золотом орден Ленина. Пряхин вернулся в строй, соседи тут же помогли ему прикрепить награды. Все с любопытством косили глазами на Героя, но порядок в строю не нарушали.

- Капитан Куржаков награждается орденом Красного Знамени, - вызвал начальник штаба.

Григорий пошел к столу, придерживая руку на черной повязке. "Не ранило бы его в начале форсирования, сейчас был бы Героем", - подумал Ромашкин. Давно уже Василий не испытывал неприязни, с которой началось их знакомство, он уважал Куржакова и втайне даже преклонялся перед его храбростью, понимал теперь причины его злости и грубости. Когда человек в бою отдает себя всего без остатка, как Куржаков, ему можно простить любую резкость. Правда, Ромашкину не нравились пьяные выходки Куржакова и даже не они сами, а последствия, к которым могли привести. Совсем недавно обнаружил Куржаков густые заросли малины в нейтральной зоне и взбеленился:

- Не позволю фрицам жрать нашу малину!

Приказал вырыть ход сообщения, провел телефон и велел бойцам:

- Съесть всю малину!

Колокольцев, узнав о новом его фортеле, спросил по телефону:

- Где вы находитесь?

Куржаков, не моргнув глазом, ответил:

- В малине!

- Перестаньте шутить, возвращайтесь на свой НП, - приказал Колокольцев.

- А у меня здесь вспомогательный НП, товарищ подполковник. Дадите команду вперед, а я уже впереди!

- Хватит, Григорий Акимович, пошутили - и довольно, - устало сказал Колокольцев.

Куржаков уважал начальника штаба - вернулся.

...Следующим для получения награды был вызван Иван Петрович Казаков. Ему тоже вручили орден Красного Знамени. Потом настала очередь Ромашкина. С бьющимся сердцем строевым шагом он подошел к маршалу и с любопытством посмотрел ему в лицо. Низкие темные брови и тяжелый подбородок с глубокой ямкой посередине делали его суровым, а глаза у маршала оказались добрыми.

"Это сейчас они добрые, когда награды вручает", - подумал Ромашкин, он слышал много рассказов о крутости Жукова. Действительно, когда маршал появлялся на каком-нибудь участке фронта, люди сразу чувствовали его твердую волю. Жуков не терпел неисполнительности и неточности, за каждую оплошность взыскивал с виновных строго, и никто никогда не осуждал маршала, потому что все видели - взыскивает он справедливо, желая избавить войско от больших потерь и ускорить победу. Ромашкин слышал, как недавно в соседней дивизии Жуков обнаружил, что в одном полку плохо подготовились к наступлению: то ли устали, то ли поленились там работники штаба. "Пойдете сами со стрелковыми ротами, - сказал им Жуков. - Переносить срок общего наступления я не могу. Убедитесь, как трудно воевать солдату при таких организаторах, как вы".

Маршал крепко пожал руку Ромашкина. Взяв коробочку с орденом, Василий ответил, как все:

- Служу Советскому Союзу!

Чтобы ускорить вручение наград, генералы стали помогать маршалу.

Разведчики Рогатин, Пролеткин, Голощапов получили ордена Отечественной войны второй степени, все остальные, кто был с Ромашкиным и Пряхиным на плацдарме, - Красную Звезду. Много орденов и медалей осталось на столе в коробочках - кому они были предназначены, лежали в земле или на дне реки.

Потом Василий и все награжденные слушали концерт, на этот раз его дал фронтовой ансамбль песни и пляски.

Маршал и генералы на концерт не остались: впереди шел бой, и у них были свои заботы. После концерта обедали - каждая рота, батарея своей семьей. Ромашкин посидел с разведчиками, почувствовал, когда разговоры были в разгаре, что стесняет ребят, и незаметно ушел в штаб. По дороге он встретил Початкина.

- Пойдем к Люленкову, - предложил тот, - там ордена обмывают.

Штабные офицеры охотно приняли их в свою компанию. Заставили Ромашкина снять новый орден, положили в кружку, налили водки.