Валерий Сафонов - Не Сволочи, или Дети-разведчики в тылу врага

Примечательно, что, в отличие от многих других оккупированных городов, тут сказалась политика, проводимая лично комендантом Бенкендорфом — в Людинове сами немцы даже в ГФП почти не допрашивали захваченных партизан и подпольщиков, а передоверяли это грязное дело русской полиции. И вовсе не по какой-то доброте или нежеланию запачкать руки. Ими руководил чистый прагматизм, иначе говоря, трезвый, сухой расчет.

Большинство людиновских полицаев были из местных, они, естественно, хорошо знали своих земляков, в частности, догадывались, кто из них может содействовать партизанам или быть подпольщиком, кто, наоборот, готов к сотрудничеству с оккупантами по душевной склонности, из-за корысти или страха. Они были прекрасно осведомлены, кто кем работал до войны, состоял в партии или комсомоле, знали многие семьи тех, кто служил в Красной Армии или ушел в партизаны. Одним словом, они знали в городе все, а чего не знали, то могли предположить со значительной степенью достоверности. Тот же Иванов на допросах показал — ему было прекрасно известно, что командует партизанским отрядом Василий Золотухин, а ударной группой Иван Ящерицын, знал он и другие фамилии.

Арестованные тоже понимали, что допрашивающие их полицаи доподлинно знают многое, и играть в молчанку им было потому гораздо труднее — ничего, мол не ведаю, — чем если бы их допрашивали немцы.

А Бенкендорф… Добрейший Александр Александрович любил позволить себе время от времени дать Иванову или очередному начальнику полиции распоряжение освободить такого-то арестованного, разумеется, перед этим строго-настрого предупредив, чтобы тот помалкивал обо всем пережитом или виденном в полиции.

Этим он убивал сразу двух зайцев: показывал тому же Иванову, кто в городе подлинный хозяин, дескать, не зарывайся, и, во-вторых, демонстрировал счастливчику едва ли не отеческое добродушие.

Майор фон Бенкендорф лучше других немецких офицеров знал Россию и полагал, что не следует полагаться в отношении к русским на одну жестокость, лучше придерживаться политики «кнута и пряника». Это замечали многие сталкивавшиеся с ним. Правда, к кнуту он прибегал куда чаще, чем к прянику… И ни один настоящий партизан или подпольщик из его прикрытых бархатными перчатками когтей живым не вырвался.

Разобралось следствие и с тем «подвигом», за который Иванов получил свою первую медаль.

Произошло это примерно в августе 1942 года. Сам Иванов на одном из допросов утверждал, что его наградили за то, что он якобы лично убил двух партизан, в то время как на самом деле их застрелил полицейский Василий Попов. Названный Попов ничего по этому поводу сообщить следствию не мог, поскольку еще в 1947 году был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян. В деле его, в котором хватало всякого, об этом эпизоде не было ни слова. Между тем многие уцелевшие полицаи утверждали — в полиции все знали, что убил этих партизан именно Иванов, а его напарником при этом был вовсе не Василий Попов, а Валентин Цыганков, осужденный в 1946 году к десяти годам заключения.

Цыганкова нашли, и вот что он показал следствию.

Летом 1942 года староста поселка «Красный воин» Илья Антохин, по уличной кличке «Шумов», донес, что в этот поселок часто наведываются партизаны за продуктами. Он, «Шумов», сумел войти к ним в доверие, в такой-то день они снова придут к нему, вернее, в дом его дальней родственницы Марфы Кретовой, за обещанным провиантом.

В засаду направились вдвоем — Иванов и он, Цыганков, вооруженный ручным пулеметом Дегтярева.

В поселок приехали днем. Улицы были пусты, все жители ушли в поле жать рожь. Иванов и Цыганков спрятались в большом чулане. Антохин остался снаружи и дал им условный сигнал, как только заметил направляющихся к дому двух партизан. Едва те вошли в комнату, как Иванов выскочил из чулана с пистолетами в руках и мгновенно наповал застрелил обоих партизан, у которых, как выяснилось, и оружия-то никакого с собой не было.

Когда Цыганков вошел в комнату, то свой пулемет так и оставил в чулане. Стрелять из него в доме все равно было бы немыслимо. Иванов, по словам Цыганкова, снял потом с партизан одежду, простреленную и всю в крови, и отвез Бенкендорфу в качестве вещественного доказательства. Фамилии убитых — Петр Новиков и Сергей Сорокин.

Допросили и отсидевшего свои десять лет Илью Антохина. Тот показал, что когда он вошел в дом, то увидел Иванова с двумя пистолетами в руках, при этом Иванов кричал, что только что убил двух партизан, и велел Антохину убрать трупы. Цыганков, показал Антохин, находился в другой комнате, т. е. в чулане.

Цыганков рассказал еще об одном эпизоде, о котором Иванов предпочитал до того умалчивать. Летом того же 1942 года в деревне Хотня Дятьковского района партизаны убили трех полицейских. В деревню направили карательную экспедицию. Многих местных жителей полицейские и немцы убили, а все дома сожгли. Подобных экспедиций было несколько, и во всех них Дмитрий Иванов принимал участие, хотя по своему положению вовсе не обязан был этого делать.

К слову сказать, старший следователь, т. е. в принципе кабинетный работник, также не обязан был лично ехать в поселок «Красный воин» и участвовать в засаде. С этим вполне могли справиться несколько рядовых полицейских. А вот поехал же, однако… И застрелил двух партизан, которых ничего не стоило пленить. Объяснение тут одно: Иванов хотел выслужиться перед немецким начальством, показать себя героем.

С этой же целью Иванов напросился на разминирование дорог. Его проводили немецкие минеры, а русские полицейские им помогали. Иванов приказал гнать по заминированной дороге бывших своих соотечественников. Это особо отметил в своей лестной характеристике и майор фон Бенкендорф, однако сам Иванов на следствии заявил, что на разминирование его послали… в наказание за недостаточное усердие. Но такового-то как раз в работе старшего следователя было предостаточно, что и было по достоинству оценено оккупантами.

В марте 1943 года Дмитрий Иванов был удостоен поощрения, о котором авторам до сих пор и слышать не приходилось. А именно — он был направлен… нет, не на разминирование, а на экскурсию в Германию! За полтора месяца (!) Иванов побывал в Берлине, Лейпциге, Штутгарте, Мюнхене, Нюрнберге и Вене. Его возили на заводы, в школы, сельские хозяйства, стадионы и — в лагеря для военнопленных.

По возвращении в Людиново по заданию и с помощью офицеров штаба дивизии Иванов написал пропагандистскую брошюру о своих впечатлениях от поездки в Германию. Ее бесплатно раздавали всем желающим. Кроме того, он выступил несколько раз с лекциями перед полицейскими, бургомистрами и старостами, созванными со всей округи.